Трудно, наверное, найти людей столь разных, как Иван Тургенев и Александр Островский. И можно ли сравнивать небольшой рассказ, да ещё «вырванный» из единого цикла, со сценической драмой?
Владимир Лакшин в книге об Островском так описывает первую встречу двух талантливейших людей XIX века, оставивших, каждый по-своему, глубокий след в истории мировой культуры: «Зимним вечером у калитки дома на Николо-Воробьинском остановился экипаж. Из него вышел молодой барин в цилиндре и с тростью. Он долго и напрасно искал вертушку звонка (тут его отродясь не было). На шум подошёл заспанный и вечно в подгуле Иван Михайлов, дворник и швейцар Островского. Гость велел спросить барина, примет ли он Тургенева, приехавшего из Петербурга.
Обычно к Островскому ходили запросто, по-московски. Подымались по тёмной, скрипучей, деревянной лестнице и стучали в незапертую дверь, пока не раздавался ответный голос хозяина. Иван Михайлов был испуган, что приезжий барин послал его с докладом.
«Батюшка-отец! – с привычным приветом обратился он к Александру Николаевичу. – Там внизу большой барин просится к тебе пройти, – Тургеневым прозывается. Пущать ли?» 1 . Случилось это в январе 1855 г.: «Второй год шла Крымская кампания, и Тургенев, человек европейского воспитания, а стало быть, не чуждый политике, затронул и эту тему. Однако он натолкнулся на полное безразличие к ней хозяина» 2 .
Да, Тургенев решил познакомиться первым с новым светилом, взошедшим на литературном небосклоне. Он ценил любой талант и человеком был общительным. Но понимания у Островского в этот свой приезд не нашёл. Тургенев был человек другого социального круга. Да к тому же он воспринимал общественные проблемы как свои собственные и был активен в общественной жизни. Островский же к общественным темам был индифферентен, и к моменту визита Тургенева драматург «не знал ещё, что стоит на пороге совсем новой эпохи в своей жизни, жизни своих друзей и всей огромной страны, называвшейся Россия» 3 . И как бы резко ни осуждал Островский дикие нравы в купеческой среде, он любил своё Замоскворечье. Да и на традиционные начала жизни народа у него был свой взгляд. Тургенев же мечтал о возрождении <em>служилого </em> дворянства и о купцах с отвращением писал Герцену: русский народ «носит в себе зародыши такой буржуазии в дублёном тулупе, тёплой и грязной избе, с вечно набитым до изжоги брюхом и отвращением ко всякой гражданской ответственности – что далеко оставит за собою все метко верные черты, которыми ты изобразил западную буржуазию в своих письмах. Далеко нечего ходить – посмотри на наших купцов» 4 .
