Когда я был маленьким (и у меня тоже была бабушка), взрослые, при
знакомстве, всегда спрашивали детей –« Как тебя зовут » и обязательно – «
Кем ты хочешь стать ».Не знаю как кто, а я всегда отвечал – «
Танкистом, как папа! ». Фильм « Трактористы » - был самым любимым и
папа мой, казался мне таким же красивым и отважным, как и Клим Ярко –
герой Н. Крючкова. Папа воевал на фронте, был механиком-водителем
танка «За Родину!», имел боевые награды и ранения! Может и рассказывал
мне отец чего про войну, не помню, у меня, наверное, своих, ребячьих
проблем хватало. Всем домашним было не до отцовских воспоминаний о
войне, да и вспоминал ли он при всех о ней, не знаю. Знаю, только, что в
47-48 годах, он бывало, делился с матерью о том, как вылезал из
горящего танка, как его ранило в ногу и лицо, как после боя очищал
гусеничные траки своей «тридцатьчетвёрки» от человеческих останков……
В последние годы нашей семейной жизни, времени для душевных
разговоров у моих родителей, выдавалось всё меньше и меньше. Отцу
нравилось встречаться с друзьями, выпивать, веселиться, его тяготила
повседневная необходимость ходить на работу, заботится о завтрашнем
дне. Ему хотелось оторваться от повседневных проблем, от работы, пусть
даже интересной, не думать о будущем, жить одним днём, как будто
завтрашнего дня могло и не быть! Так получалось, что отца понимали
только его друзья – фронтовики, а мы – близкие, нет! С друзьями было
легко, было что вспомнить, а дома всегда одни и те же проблемы –
растопить печь, накормить детей. Такая жизнь тяготила отца, к тому же
мать вся переключилась на семейные заботы, кроме денег от отца ей уже ни
чего было не надо. Мать радовалась только тогда, когда отец приносил
домой всю зарплату, а когда он был трезв, считала, что не нашел денег на
выпивку.
Жить вместе моим родителям становилось всё тяжелее и тяжелее, да и я
уже не видел в своём отце бравого танкиста из кино. После долгих
мучений мы, наконец-то, расстались с отцом надолго!
Дома было много книг про войну. Я запоем читал рассказы про
партизан и разведчиков, отважных моряков и лётчиков. Наверное чужие
повести о войне мне заменяли рассказы отца. Приятно было сознавать,
что мой отец тоже воевал, а значит – такой смелый и храбрый! Значит
отец мой такой же Герой, как и те о ком писали в любимых книгах!
С тех пор прошло много лет, отец давно умер, остались только его фотографии.
Конечно ничего уже не вернуть, жизнь не пережить заново, но какую бы
горечь в душе не вызывали эти снимки, смотришь на них и смотришь……….
Вглядываясь в лицо восемнадцатилетнего мальчишки в гимнастёрке с
орденом и медалями, защищавшего бронёй своего танка чужие жизни, не
понять, как у него поднималась рука на свою жену и ребёнка! Трудно
представить, что раненый в бою за Родину солдат, спустя годы, будет
растирать соль на фронтовой ране, чтобы оправдать прогул на работе,
конечно – же, из-за очередной пьянки. Отца даже показывали на «Большом
экране», не как бывшего фронтовика, а как злостного неплательщика
алиментов, писали про него и в «Крокодиле». Не трудно представить,
каково было слышать моей матери и брату от знакомых, что видели отца в
кино в роли героя киножурнала «Фитиль». Меня правда это, волновало
мало, я вообще про отца вспоминал редко.
Всё осталось в прошлом. Пусть во всём будет виновата ВОЙНА! Война,
которая, так калечила и калечит души солдат, что не помогает ни какое
лекарство.
Всё постепенно стирается в памяти, остаются одни старые фотографии – Австрия 1945 год, папа – танкист! Андрей чесноков
11)
Если он и пострАдает когда-нибудь, так не от чего иного, как от нЕдОстатка
собствЕННого дОстоИнства.
12)
НИкто другой, кроме Иванова, нЕ мог так беЗдарно выступить на школьнОм вечЕре. 13)
Хочу твОрить добро: нИчего другого я так нЕ жЕлаю, нИ из-за чего так нЕ живу,
как из-за этого жЕлания!
14)
ЕлИзавета была примером мАтеринской вернОсти и тЕрпения и умела верить в пОдростка,
как нИкто другой.
15)
СкаЗка в фОльклоре – это нЕ что иное, как раССказ о выдумАННом событиИ.
16)
Это был нЕ кто иной, как ваш учасТковый врач.
17)
ПерЕдо мной поЯвился нЕ кто иной, как сам хОзяин клуба.
18)
Это сложное задание нЕ смог выпОлнить нИкто другой.
19)
Слова брата были нЕ что иное, как обыкновеННая, нЕлепая ложЬ. 20)
Такой пОступок можно обЪяснить только бЕзответсТвеННостью и нИчем иным.
21)
НИкто иной нЕ мог бы стать побЕдителем этого кОнкурса.
22)
Этот художнИк, как нИкто иной, умел передАвать нЕизмЕримые дали русского нЕнастья.
23)
НИчто иное, кроме компЬютерных игр, его нЕ увлЕкало.
24)
БАрометр являЕтся НЕ чем другим, как прИбором для измЕрения атмОсферного дАвления.
25)
НИчем другим, кроме плавАния, он занИмаТЬся и нЕ думал. <span>26)
Это было нЕ чем иным, как обычным фокусОм.</span>
«Золотая полка - это та, на которую ставятся любимые книги. Я давно мечтаю об этом - завести золотую полку. В мечтах мне рисуется именно полка - никак не шкаф, а именно одна полка, один, если так можно выразиться, этаж шкафа. Где раздобыть такую? Пожалуй, нужно заказать столяру. Почему я ограничиваюсь только мечтой? Что, трудно в самом деле позвать столяра, потолковать с ним, описать ему, что именно имею я в виду. Нет, все же не зову, и мечта остается неисполненной. Может быть, это происходит потому, что не так легко золотой полке стать реальностью - все же это золотая полка, которых не так уж много на свете.. . Во всяком случае, я не видел такой ни в одном доме. Иногда мне представляется простая четырехугольных форм полка, иногда, наоборот, я вижу кое-какую вычурность - но только кое-какую, пустяк: скажем, какие-нибудь витые столбики по концам. Может быть, я не завожу этой полки из-за отсутствия в продаже золотой бумаги? Верно, теперь ее не продают.. . Помню эти золотые с тисненым рисунком листы, которые так украшали детство. Для чего они продавались? Кажется, они применялись при изготовлении елочных игрушек. Лист был величиной в нормальный лист писчей бумаги, и обратная его сторона - в данном случае хочется сказать подкладка - была белая. Белая и какая-то странная - как бы чуть-чуть пушистая, чуть-чуть.. . Как уже сказано, на ней был тисненый рисунок, нечто вроде цветов на замерзшем окне: только цветы либо серебряные, либо голубые, а узор был золотой. Но по рисунку это были цветы. Парадоксально, но наиболее замечательные книги, которые мы в течение жизни постоянно перечитываем, забываются, не удерживаются в памяти. Казалось бы, должно быть наоборот: книга, произведшая на нас впечатление да еще читанная не однажды, должна была бы запомниться во всех подробностях. Нет, этого не происходит. Разумеется, мы знаем, о чем в основном идет в этой книге речь, но как раз подробности для нас неожиданны, новы - не только подробности, но и целые куски общей конструкции. Безусловно, так: замечательную книгу мы читаем каждый раз как бы заново, и в этом удивительная судьба авторов замечательных книг: они не ушли, не умерли, они сидят за своими письменными столами или стоят за конторками, они вне времени» .