1 сентября детвора пошла в школу,летает паутина.Первые листья желтеют.Первоклашки несут цветы.Я смотрел на это всё с окна и готовился идти в школу.
Кузя родился на улице, и с тех пор он проводит на улице все время. Это большой рыжий пес, быстрый и подвижный, <span> умный и
сообразительный.</span><span> Он живет возле большого дома, где его
прикармливают жильцы и добрая дворничиха. Он привык к этим людям и полюбил их. Кузя
просыпается очень рано. Он встает, потягивается, выходит на середину большого
двора. Люди выходят из подъездов, а Кузя улыбаается им, дружелюбно виляет
хвостом, разрешает себя погладить. Особенно он нравится детям. Завтрак Кузе
сегодня достался довольно сытный: дворничиха вынесла ему миску еще теплой
овсянки с молоком, а продавщица из магазина «Колбасыр» насыпала туда еще и
горку вкусных колбасных обрезков.</span>
<span>После завтрака Кузя
проведал своих друзей Асю и Рыжего, прошелся по базару, но так как был сыт,
подачек ни от кого не взял. </span>
Осторожно перейдя дорогу на
зеленый сигнал светофора, Кузя оказался в сквере, где любил поваляться на
траве, погреться на солнышке. Там его поджидали знакомые – Лайма и Тобик. Это
была его стая. Они вели себя вежливо по отношению к людям, никогда не лаяли на
детей, были приветливы и ненавязчивы, не задирались к другим собакам. Поэтому
люди были с ними обходительны и при случае прикармливали.
От прогуливающихся людей
сегодня им тоже досталось угощение: ломтик бутерброда с краковской колбасой,
полпорции мороженого, почти целый пирожок с творогом, две куриных косточки.
Ни за что на свете Кузя не
хотел бы жить в доме. Такое с ним случалось раза два в жизни. Его забирали к
себе сердобольные женщины, но больше трех дней Кузя не выдерживал. Он любил
свободу, вольготную дворовую жизнь, общение в людьми и другими собаками. Поэтому
при первой же возможности возвращался обратно во двор.
Незаметно наступил вечер,
Кузя покинул лежбище в парке и не спеша потрусил в знакомый до мелочей двор,
где жильцы уже спрашивали дворничиху: «Куда это наш Кузя сегодня с утра
подевался?», на что она отвечала: «Ничего, проголодается – придет». Увидев его,
знакомый пацан с третьего этажа поделился с Кузей солидным куском батона с
котлетой, девочка Маша дала ему конфетку, а баба Люба налила в миску вчерашнего
супа с мозговой косточкой. Зажав косточку в лапах, Кузя принялся грызть ее в
своем убежище. День удался на славу.
(1)Тогда, когда началась большая перемена, когда всех нас по случаю холодной, но сухой и солнечной погоды выпускали во двор и на нижней площадке лестницы я увидел мать, то тогда только вспомнил про конверт и про то, что она, видно, не стерпела и принесла его с собой.(2) Мать, однако, стояла в сторонке в своей облысевшей шубёнке, в смешном капоре, под которым висели седые волосики (ей было тогда уже пятьдесят семь лет), и с заметным волнением, как-то ещё более усиливавшим её жалкую внешность, беспомощно вглядывалась в бегущую мимо ораву гимназистов, из которых некоторые, смеясь, на неё оглядывались и что-то друг другу говорили.(3) Приблизившись, я хотел было незаметно проскочить, но мать, завидев меня и сразу засветясь ласковой, но не весёлой улыбкой, позвала меня – и я, хоть мне и было ужас как стыдно перед товарищами, подошёл к ней.(4) – Вадичка, мальчик, - старчески глухо заговорила она, протягивая мне конверт и жёлтенькой ручкой боязливо, словно она жглась, касаясь пуговицы моей шинели, - ты забыл деньги, мальчик, а я думаю – испугается, так вот – принесла.(5) Сказав это, она посмотрела на меня, будто просила милостыни, но, в ярости за причинённый мне позор, я ненавидящим шёпотом возразил, что нежности телячьи эти нам не ко двору, что коли деньги принесла, так пусть сама и платит.(6) Мать стояла тихо, слушала молча, виновато и горестно опустив старые свои ласковые глаза, - я же, сбежав по уже о пустевшей лестнице и открывая тугую, шумно сосущую воздух дверь, хоть и оглянулся и посмотрел на мать, однако сделал это не потому вовсе, что мне стало её сколько-нибудь жаль, а всего лишь из боязни, что она в столь неподходящем месте расплачется. (7) Мать всё так же стояла на площадке и, печально склонив свою голову, смотрела мне вслед. (8) Заметив, что я смотрю на неё, она помахала мне рукой и конвертом так, как это делают на вокзале, и это движение, такое молодое и бодрое, только ещё больше показало, какая она старая, оборванная и жалкая.(9) На дворе, где ко мне подошли несколько товарищей и один спросил, что это за шут гороховый в юбке, с которым я только что беседовал, я, весело смеясь, ответил, что это обнищавшая гувернантка и что пришла она ко мне с письменными рекомендациями.(10) Когда же, уплатив деньги, мать вышла и, ни на кого не глядя, сгорбившись, словно стараясь стать ещё меньше, быстро, как только могла, стукая стоптанными, совсем кривыми каблучками, прошла по асфальтовой дорожке к воротам, - я почувствовал, что у меня болит за неё сердце.<span>(11) Боль эта, которая столь горячо ожгла меня в первое мгновение, длилась, однако, весьма недолго. (По М.Агееву)
</span>
