Русская Правда Ярославичей предусматривала охрану частной собственности - основу зарождающегося государства, а также защиту жизни любого гражданина (т.к. даже за убийство смерда или холопа полагался штраф)
Во первых его построил Постник и кто-то ещё, его построили в честь завоевания Казани, Он построен из кирпича и белого камня в середине находится шатровый купол, а по бокам обычные купола. Его основная красота это красочность, много окон, много красок и т.д.
Восхождение на трон нового египетского царя становилось началом новой эры для «Земли Возлюбленной», с него начинался новый отсчет времени. Каждое новое царствование — это возвращение к тому источнику, от которого все произошло. Фараон становится владыкой Египта, посредником между богами и людьми. От божественных предков он получает великое наследие — землю Египта, которую он должен хранить как самое дорогое сокровище.
Фараон XIX династии Сети I
Фараон XIX династии Сети I воздвиг в Абидосе удивительный по красоте храм. На одной из стен царской галереи и по сей день можно увидеть 76 картушей-имен царей былых эпох и династий. На протяжении тысячелетий они, владыки Египта, следовали одной возвышенной цели — вернуть миру то совершенство, которым он обладал в далекие времена, когда боги жили рядом с людьми. История египетской цивилизации насчитывает около 4000 лет. Но нас поражает не столько время, сколько монолитность Египта, который на протяжении всей своей истории, от первого фараона Менеса до последней царицы Клеопатры, смог сохранить одну великую идею.
Восхождение на трон нового египетского царя становилось началом новой эры для «Земли Возлюбленной», с него начинался новый отсчет времени. Каждое новое царствование — это возвращение к тому источнику, от которого все произошло.И это все пройдет…» Древняя мудрость неумолима. Все, что когда-то стало, свершилось, осуществилось: культуры, цивилизации, расы, языки, — пройдет.
Все проходит, даже звездные миры. Картины ночного небесного свода, которые видим сегодня мы, совсем иные по сравнению с теми, которые изучали древние астрономы Вавилона и Фив.
Тезис о бренности мира нередко порождает у нынешнего человека простую философию: «после нас хоть потоп». Все пройдет и рассеется, как прах. Значит, все дозволено — «здесь и сейчас». Люди живут одним днем — призрачным, зыбким, ускользающим. Современное существование, оторванное от корней, существование без памяти, часто лишено не только прошлого, но и будущего. Есть только дурно понятое «настоящее». Может быть, в этом кроется одна из причин того, что люди так разобщены и одиноки, причина бесплодия нашего времени.
История знает других людей, которые нашли в себе смелость бросить вызов времени. Древние египтяне отрицали бренность — своим искусством, мастерством и доверием к Вечности. Они поднялись над тленом и, кажется, победили. Память Египта — в пирамидах и обелисках, колоннах и сфинксах. Гранит и базальт хранят живой опыт.
У меня дома над письменным столом висит небольшая фотография. На ней — знаменитые колоссы Мемнона в лучах заходящего солнца. Иногда по вечерам я задерживаю взгляд на этом снимке — и приходят дорогие воспоминания о встрече, которую невозможно забыть…
<span>Современные египтологи считают, что огромные статуи колоссов находились у входа в вестибюль, перед пилоном погребального храма Аменхотепа III на Западном берегу Фив. Сегодня эти фигуры гигантов — единственное свидетельство существования некогда великого святилища одного из самых прославленных царей Короны Верхнего и Нижнего Египта.</span>
Покончив с восстанием, сёгунское правительство использовало его как повод для окончательного изгнания из Японии всех иностранцев, за исключением протестантов-голландцев, переведенных на небольшой островок Дэсима (бухта Нагасаки) , и нехристиан-китайцев. В 1639 г. феодальная Япония окончательно завершила переход к политике изоляции от внешнего мира, длившейся до 1854 г.
Токугавские сегуны с помощью политики самоизоляции намеревались окончательно закрепить политическое объединение Японии и завершить превращение ее в централизованное государство. Они стремились не допустить изменения политического режима, сохранить незыблемость феодального строя и консолидировать силы феодальных князей, чтобы подавить сопротивление крестьянства. Политика изоляции рассматривалась Токугава как средство решительного ослабления их соперников — феодальных князей юго-запада страны, монополизировавших внешнеторговые связи Японии со странами Европы. Эта политика имела целью предотвратить усиление экономической мощи тор-гово-ростовщической буржуазии юго-западной части страны.
К числу важных причин изоляции Японии от внешних сношений относится стремление сёгуната предотвратить реальную угрозу колониального порабощения страны европейскими державами. Правительство пыталось не допустить их вмешательства во внутренние дела Японин. Таким путем оно хотело избежать судьбы Индии, Индонезии и других стран Юго-Восточной Азии и сохранить самостоятельности японского государства.
Однако изоляция Японии была относительной. Это объяснялось торговыми и фискальными интересами Токугава, а также заинтересованностью купеческого капитала в торговле с иностранными государства ми. Из европейцев лишь голландцы не были изгнаны из Японии, чте объяснялось их содействием в подавлении Симабарского восстания. Не и они были ограничены в своих действиях. В 1641 г. их перевели из Хирадо на о-в Дэсима, соединенный с Нагасаки мостом, строго охранявшимся японским караулом; там же находилась голландская фактория. В течение всего периода изоляции Японии Дэсима являлся единственным открытым «окном в Европу» .
Сохранились также связи Японии с Китаем, в меньшей степени (через о-в Цусима) — с Кореей и Рюкю.
Однако общий объем внешнеторгового оборота Японии, в частности с Голландией и Китаем, был ограничен. Ежегодно в Нагасаки разрешалось прибывать 70 (и не более) китайским и 5 голландским кораблям. В начале XVIII в. число судов сократилось до 30 китайских и 2 голландских. Такой ограниченный объем внешней торговли наносил значительный урон японским торговцам. Порты Юго-Западной Японии потеряли свое былое значение.
Хотя политика изоляции Японии рассматривалась как своеобразное средство защиты страны от колониального порабощения, объективно она сыграла отрицательную роль. Эта политика способствовала стабилизации наиболее застойных форм феодальных отношений, сохранению незыблемости их устоев, оказывала тормозящее воздействие на экономическое развитие страны.
Японская экономика замкнулась в скорлупе феодальной автаркии, натурального и полунатурального хозяйства. Она искусственно отгородилась от формировавшегося мирового рынка. По этим причинам созревание новых, капиталистических отношений в Японии и переход К капиталистическому обществу замедлились. Японский абсолютизм в отличие от европейского не ускорял накопление капитала, а объективно противодействовал ему.
<span>Народ Японии оказался почти полностью оторванным от культурного наследия передовых стран Европы, от их достижений в области науки и техники. Таким образом, на длительное время определилась значительная экономическая, техническая и культурная отсталость Японии в сравнении с европейскими государствами.</span>