Наш сегодняшний урок посвящен творчеству Н.А. Островского. Мы будем размышлять над жанром пьесы «Гроза». Что это – драма или трагедия? Для этого мы обратимся к истории жанра трагедии, найдем её признаки в пьесе и попытаемся определить жанровую особенность произведения.
Она сразу же была поставлена в Московском малом драматическом театре и вызвала серьезные поры и разногласия. Далеко не всем стал виден масштабный смысл этой пьесы. Некоторые восприняли её просто как семейную драму о том, как темная, забитая, запуганная женщина изменила своему жалкому мужу. Такие мысли выказывали не только консерваторы, но и даже такой революционно и радикально настроенный литературный критик как.
Надо сказать, что мы теперь пересматриваем творчество Добролюбова и не во всех пунктах можем с ним соглашаться. Но надо учитывать, что самому Островскому статья Добролюбова «Луч света в темном царстве» чрезвычайно понравилась. Он неоднократно говорил, что Добролюбов абсолютно верно понял замысел его пьесы.
Чем же отличается драма от трагедии? В первую очередь, масштабностью проблематики. Трагедия затрагивает универсальные вопросы о жизни и смерти, о мире и судьбе человека в нем. Драма же рассматривает проблематику более подробно, но, может быть, и более мелко: человек и общество, человек и его социальное окружение, человек и его разнообразные общественные связи, которые завязываются у человека с окружающими его людьми. Добролюбов настойчиво называл пьесу Островского трагедией:
«Гроза» есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий; и при всем том большая часть читавших и видевших эту пьесу соглашаются, что она производит впечатление менее тяжкое и грустное, нежели другие пьесы Островского...»
«В «Грозе» есть даже что-то освежающее и ободряющее. Это «что-то» и есть, по нашему мнению, фон пьесы, указанный нами и обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства. Затем самый характер Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается нам в самой её гибели…»
