Может создаться впечатление, что для Огудаловой (Хариты Игнатьевны) Лариса - просто товар, который надо продать повыгоднее. Равно как и другие дочери. - Один из самых тяжких эпизодов в фильме - это выдача средней дочери за грузинского князька. Та просто вне себя - рыдает "маменька, что же вы со мной делаете?!", а маменьку же безутешные слезы дочери ничуть не трогают, она только успокаивает - "все хорошо будет... он человек знатный, богатый, стерпится - слюбится". Князек, как известно, не довез новоиспеченную женку до Тифлиса - приревновав к очередному столбу, он употребил кинжал (ясное дело - не к столбу), но матушка не была особенно убита горем (или это просто осталось за кадром?). Когда "на сцене появляется" Паратов, Огудалова только так это походя не советует Ларису заглядываться на того - вроде и понимает, что это за фрукт и какие Ларису могут ожидать разочарования, но взирает на возникшее увлечение Ларисы как-то полубезучастно. Не возражает "обреченному выбору" Ларисы, когда та дает согласие нищеброду и вообще ничтожеству Карандышеву, видимо, смирившись, что Ларисе достойная партия не светит. Однако когда Паратов и К° увозят Ларису на корабль из-под носа надравшегося женишка, то Огудалова бросает тому презрительное "рано было торжествовать-та!", а вот "поездка" дочери на нее будто не производит впечатления - она либо не понимает, навстречу какому позору ринулась дочь, либо же понимает, но ей теперь все "обреченно-безразлично"... в общем, Огудалова ведет себя будто не как мать, а как незадачливая торговка. Или - как?
