Лёша пялится на бумажку минуту или две, которую сжимает в пальцах, боясь уронить на пол, где её почти со стопроцентной гарантией затопчут гости. На дне рождения Рустама народу собралось чуть меньше, чем на концерт группы «Little Big». Люди снуют туда-сюда и не упускают возможности задеть плечом или локтем. Именно поэтому Лёша держит записку крепко. Глаза снова и снова пробегаются по одному единственному слову. «Потрахаемся?». Послание короткое. Короче не придумаешь, а выглядит довольно легкомысленно, но это не делает его менее заманчивым. В доме посетителей хоть отбавляй, и пихнуть в нагрудный карман чёрной майки-поло маленький квадратный стикер кричащего кислотно-желтого оттенка мог кто угодно. Будь Лёша в другом месте и в другой компании, он почти наверняка не обратил бы на это приглашение никакого внимания и счел нужным просто выбросить его из головы, однако знание — сила, и он ею обладает. Он знает, чей это почерк, и своими глазами видел парня, который с легкостью передал ему стикер. «Потрахаемся?» написано кривоватыми буквами то ли в спешке, то ли от дрожи рук. Лёша усмехается и поднимает голову. Нурлан стоит неподалеку, облокотившись о стол и прожигающей до дыр манерой обольщения смотрит на Щербакова выжидающим игривым взглядом. На его губах едва заметная пошлая ухмылка, которая вполне сочетается с морем смешинок в его глазах, карих, почти что чёрных, обрамлённых такими же тёмными ресницами. На его лице ни тени смущения, что начинает распалять внутри Лёхи огонь. Он сует стикер в карман джинсов и отпивает еще немного пива из своей сороковушки. Нурлан гипнотизирует взглядом, как змея кролика, но блондин мысленно говорит: «Не на того напал», и самоотверженно отбивается таким же точно взглядом. — Искусство делать намеки тебе незнакомо, — проносится в голове у Лёши. Затем он берёт свою бутылку со стола и, оттолкнувшись от него, идет куда-то наверх по лестнице. Даже не оборачивается. Сабуров стоит внизу еще немного, неспешно допивая свое пиво. «Потрахаемся?». Щербаков. Он почти может обвести эти буквы подушечками пальцев. Несмотря на пиво, во рту пересохло. Лёша хочет сделать то, что Нурлан ему предложил пять минут назад. Обычно образ Лёши— это где-то на грани мифа и реальности, в одной из комнат его подсознания, в которую Нурлан заглядывает через замочную скважину. Сабуров не заставляет себя долго ждать. По большей части потому, что чувствует возбуждение и ставит бутылку на столик позади себя, не допивая. Нурлан идёт по пути, который не так давно проделал Лёша. В штанах уже заметно твердеет. От одной проклятой записки и самых смелых ожиданий. Думал ли Нурлан об этом раньше? Почему решился сделать всё сейчас? Он знает, где находится комната, хоть, кажется, никогда там и не бывал. Когда Нурлан появлялся в доме Рустама, они обычно сидели и болтали обо всем на свете, а эти разговоры Лёшу мало интересовали. Он не помнил, зачем он приезжал к другу, не понимал, зачем ему нужно было увидеть Нурлана. Одно сообщение — и он едет. Одно предложение Рустама отпраздновать его день рождения в компании ребят из «Что было дальше» — он согласен. Вероятно, сейчас воспоминания освежатся. Нурлан не стучит в дверь, а просто заходит, закрывая её за собой. В комнате темно, поэтому почти сразу теряет ориентацию в пространстве, но спустя мгновение ощущает, как вес чужого тела придавливает его к стене, и старается сдержать рвущийся наружу удивленный вздох. Лёша настойчив, как Нурлан и предполагал, кожа его горит адским пламенем, он горячий, аж волосы на голове взмокли, и Сабуров с удовольствием проводит по ним рукой, собирая влагу. Щербаков возбужден, он чувствует и, очевидно, это возбуждение приправлено легким опьянением. Совсем незаметным. Чисто для храбрости. Лёша почти сразу пускает в дело язык, бесцеремонно проникает им в рот брюнета, давая почувствовать привкус пива, который он недавно в себя опрокинул. Он так настойчиво впечатывает казаха в стену, что тот, ударяясь головой, машинально опускает руки на его ягодицы, сжимая, одновременно и приближая к себе, и остужая пыл. Страсть, исходящая от Щербакова, почти осязаема. Нурлан старается подсчитать в уме, сколько же они не виделись, но это желание моментально улетучивается, когда Лёша начинает расстегивать пуговицы на рубашке, прорываясь к его коже. Нурлан, справившись, наконец-таки, с напором коллеги по съемкам, толкает его к кровати. Лёша падает, почти сразу садится и, разводя ноги, позволяет Нурлану устроиться между ними. — Ты заставил меня ждать, — шепчет он сбивчиво, пока Нурлан стаскивает свою чёрную, как смоль, рубашку и кидает её на пол. — Ты заставил меня ждать дольше, — отбивает он, помогая Лёше стянуть его футболку, слыша едва уловимый за тяжелым дыханием смешок. — Я просто надеялся, что ты сам додумаешься начать, — весело, с придыханием от возбуждения говорит Щербаков. Брюнет фыркает ему в шею, проводя по ней губами и царапая зубами. — Так эта записка — крик отчаявшегося? Всё настолько очевидно, но блондин не отвечает, что предсказуемо. Вместо этого он начинает расправляться с ремнем Сабурова, и это, впрочем, тоже, вполне, было ожидаемо, пока его пальцы не стали задевать оттопыренную ширинку. Всё происходящее само по себе, как одна большая неожиданность, захлестывающая Лёшу с головой. Почему-то именно в момент очередного их поцелуя Нурлан вспоминает, как настойчиво Лёха порой вертелся вокруг него и как открыто флиртовал, но всё это поначалу воспринималось как шутка, а потом — как должное, так как сам по себе характер Лёши не сахар, а сплошной вопросительный знак, стоящий в конце их совместного шоу. Может поэтому, они так долго тормозили. Теперь же Нурлан собирается наверстать всё упущенное и, подхватив Лёшу под коленки, опрокидывает его на спину. Его джинсы уже расстегнуты, остается только снять их, чем Сабуров успешно справляется. Лёша целует его и целует, мешая раздеваться, но Нурлан не против — если их близость растянется подольше, он только «за». Потому что Лёша красивый. Потому что Лёша дико горячий. Потому что этот дьявольски темный во всех отношениях Сабуров уже неизвестно сколько мечтает его отыметь. Много этих «потому что» накопилось за последние два года их знакомства — не близкого, но хоть какого-то. Лёша стонет, когда Нурлан забирается ему в боксеры и берет в руку член, твердый и влажный. Он довольно приличных размеров, навскидку точно не сказать, каких именно, но Нурлан оценил. Он небрежно водит вверх-вниз, пока выпутывается из своих джинсов и прижимается к Лёше, почти что обнаженный. Щербаков ёрзает — ему хочется большего, поскольку очевидно, что позвал его Нурлан не ради дрочки. Лёша целуется с напором, даже между стонами, вздохами и желанием оплести язык Нурика своим. Он кусается и засасывает его нижнюю губу, проводит языком по кромке зубов. Нурлан старается работать пальцами активнее, иначе его член сейчас лопнет, но и показаться небрежным он не хочет, ведь они не пьяные в щи.