Нет никакого разделения мнений о поступке Андрия. И не было у него "состояния аффекта", как заподозрил один из предыдущих ораторов.
![AUbVVOlZoaLP2F5z6NNvjUUyQgy0dpR1.png](/media/im/AU/bV/AUbVVOlZoaLP2F5z6NNvjUUyQgy0dpR1.png)
Процитировано отсюда. Возможно, влюбился он в полячку внезапно, но длилось у него это чувство отнюдь не секунды и даже не минуты.
![kCxZo65aDJuiGPLPrXTNGbjbgdvNCHiL.png](/media/im/kC/xZ/kCxZo65aDJuiGPLPrXTNGbjbgdvNCHiL.png)
Ничего подобного у гоголевского героя даже близко не наблюдалось, а было у него обыкновенное бурление гормонов, наложившееся на отсутствие твёрдых принципов.
Андрий был частью специфического социума - Запорожской Сечи. В наше время модно всякую шайку-лейку, бродившую по степям Причерноморья, торжественно объявлять "Сечью" (непременно с большой буквы), поэтому понимание подлинно положения вещей в настоящей Сечи у читателя затуманивается. Это было масштабное военизированное образование со всеми атрибутами армии: жёсткой иерархией и дисциплиной.
Никакого "разонравилось, и я ушёл" во время активных боевых действий быть не могло. Если бы Андрий и полячка скрылись в Занзибар, чтобы выращивать там ананасы, то его уже посчитали бы дезертиром, но Андрей переметнулся на сторону врага посреди войны. Важный момент: панночка ради козака не пошла на компромиссы с совестью, она умело использовала его влечение, чтобы не помереть с голоду в осаждённом Дубно, и вопрос о переходе на сторону запорожцев и отказа от своей веры для неё не стоял вовсе. Со стороны Андрия "высокое светлое чувство" было смесью похоти и глупости, а со стороны панночки - тонким расчётом.
Могло ли быть иначе? Перед нами не описание реальной биографии, а литературное произведение, роман, который в русской литературоведческой традиции называют повестью из-за малого объёма. Конфликт между личностью и большим миром, обществом является непременным атрибутом жанра, от "Капитанской дочки" до "Доктора Живаго". Невозможная любовь, конфликт между чувством и этническим происхождением и религией был уже в одном из первых европейских исторических романов - "Айвенго" Вальтера Скотта, ставшем образцом для последующих романистов. Однако подлинная любовь рыцаря Айвенго и еврейки Ребекки вынуждена отступить перед долгом и обязательствами обоих любящих. Читатель выливает по этому поводу океаны слёз, но уважает обоих персонажей, а в "Тарасе Бульбе" уважения во "влюблённой паре" не вызывает никто.