История государсва Российского знает немало войн. И всегда они несли смерть и горе, несчастья и страдания, запечатленные для потомков в летописях, сказаниях, записках очевидцев, свидетельствах современников. <span> Но никто до Л. Н. Толстого не показал войну с такой “ни перед чем не отступающей правдой”, с такой художественной силой. Писатель разрушает романтическое представление о войне, отрицает войну вообще, считая ее величайшим проявлением зла, “противным всей человеческой природе событием”. </span> <span> Описание военных действий 1805—1807 годов и Отечественной войны 1812 года составляет центр романа-эпопеи. Но автора интересуют не сражения и диспозиция, а самый факт войны— убийство. В философских рассуждениях писателя, в речах и поступках героев отражена его позиция как великого гуманиста. Словами Болконского говорит Лев Толстой о войне: “Цель войны — убийство, орудия войны — шпионство, измена и поощрение ее...” </span> <span> Эпоха наполеоновского нашествия — это время тяжких испытаний, нечеловеческих усилий, время войны. А война для писателя всегда “страшное дело”, великое преступление, ужасное и кровавое. Толстой постоянно сталкивает мир и войну, жизнь и смерть. </span> <span> О том, как прекрасна жизнь и уродлива смерть, думает раненый князь Андрей: “Неужели это смерть? Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух”. Война в романе — бессмысленная бойня. Вот как показано Бородинское поле после сражения: десятки тысяч человек лежали мертвыми на полях и лугах, где сотни лет одновременно сбирали урожай. На перевязочных пунктах земля были пропитана кровью. </span> Интересно проследить действия героев романа на войне. Кутузов чувствует ход событий и занят тем, чтобы сократить количество ее жертв. И это не случайно, потому что по воле автора именно он воплощает народное отношение к войне как к массовому убийству. Ни князь Андрей, ни Николай Ростов, ни Денисов не показаны на войне убивающими. Пьером, попавшим в гущу событий 1812 года, движут живая потребность человеческого общения и высокая сила сострадания. Милосердие становится основой поведения Наташи и княжны Марьи. Так война доказывает право называться человеком, хотя несет каждому страдания. <span> Войну Толстой изображает в двух измерениях: это война внешняя, написанная красным цветом крови, и внутренняя, подобно лакмусу, проявляющая нравственный уровень людей. Наполеон на поле сражения — подтверждение пушкинской мысли, что гений и злодейство — понятия взаимоисключающие. Писатель развенчивает героя: не может быть великим тот, кто рассматривает убитых и раненых с восхищением, а поле битвы — как место для экскурсии. </span> <span> Война становится для героев Толстого проверкой на человеческую значимость. </span> <span> Князь Болконский уезжает на фронт, пытаясь найти душевное равновесие, спокойствие. Но пребывание в армии не приносит ему удовлетворения, а ответ на мучивший его вопрос о смысле жизни находит Андрей не в свершении воинского подвига, а в величии и чистоте “высокого и бесконечного” неба Аустерлица. Все остальное — “пустое, все обман”. Война для него — явление “бессмысленное и гадкое”. В разговоре с Пьером под Бородино Болконский осуждает ее антигуманный характер. Война в понимании героя — “трудная и неприятная работа, а не минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку”. Это не для Андрея, он близок с простыми солдатами, ополченцами, боевыми командирами, с которыми разделяет все опасности и трудности военной поры и которые, признав в нем своего, зовут Болконского “наш князь”. </span> <span> Так или иначе все герои Толстого сталкиваются с войной. Она врывается в их судьбы, калечит жизни. Семья Ростовых вынуждена покинуть Москву, а княжна Марья — Богучарово, Пьер Безухов переживает плен, “пышная графиня” Ростова теряет сына, превращаясь в “нечаянно забытое существо на свете”. Наташа, потрясенная смертью любимого человека, испытывает чувство “ужаса перед уничтожением жизни”. </span> <span> Оттеняя противоестественность войны. Лев Николаевич рисует удивительные по силе воздействия картины природы. Пейзаж выявляет резкий контраст между миром живого и той истребляющей силой, которую несет война. И снова Бородинское поле. Описывая его, Толстой следует традициям русского фольклора. До начала битвы “это живая местность”, а после сражения все пропитано кровью. Природа у писателя — живая участница событий. Она может оплакивать погибших: “Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на ребенка, на испуганных и изнуренных людей”. Как будто он говорил: “Довольно, довольно, люди. Перестаньте, опомнитесь. Что вы делаете?” </span> <span> Эти слова обращены и к нам, в день сегодняшний, когда оружие поднимают друг на друга люди, некогда живущие в мире. </span> <span> Пройдут годы, десятилетия, может быть, века, но придет время, и люди будут жить “всем миром” по законам добра, человечности, милосердия, которые были заложены Л. Н. Толстым в его романе “Война и мир”</span>
По широко распространенной версии, сюжет сказки основан[2] на померанской сказке «О рыбаке и его жене» (нем. Vom Fischer und seiner Frau, KHM 19, в индексе сказочных сюжетов Aарне-Томпсона № 555) из сборника сказок братьев Гримм[3][4], с которой имеет общую сюжетную линию, а также перекликается с русской народной сказкой «Жадная старуха» (где вместо рыбки выступает волшебное дерево)[5].
В конце сказки братьев Гримм старуха хочет стать римским папой (намёк на папессу Иоанну). В первой рукописной редакции сказки у Пушкина старуха сидела на Вавилонской башне, а на ней была папская тиара:
Говорит старику старуха: «Не хочу быть вольною царицей, А хочу быть римскою папой».
Стал он кликать рыбку золотую
«Добро, будет она римскою папой»
Воротился старик к старухе. Перед ним монастырь латынский, На стенах латынские монахи Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня. На самой верхней на макушке Сидит его старая старуха: На старухе сарачинская шапка, На шапке венец латынский, На венце тонкая спица, На спице Строфилус птица. Поклонился старик старухе, Закричал он голосом громким: «Здравствуй ты, старая баба, Я, чай, твоя душенька довольна?»
Отвечает глупая старуха: «Врёшь ты, пустое городишь, Совсем душенька моя не довольна — Не хочу я быть римскою папой, А хочу быть владычицей морскою…»