План "Маршала"- план восстановлении стран Европы,после Второй мировой войны.Америка предлагала программу,для укрепления послевоенного мира.Восстанавливая экономику,промышленность Европы,Америка делала зависимой европейские страны,как экономически,так и политически-условие помощи предполагало вывод всех представителей коммунистов из руководства стран,интересы стран не учитывались и Америка запрещала свободную торговля с Востоком,делала Европу рынком сбыта своих товаров,реализовывала излишки своего производства,навязывало свою валюту,с погашением кредитов сырьём,финансово ставя европейские страны в невыгодное положение.Вся программа Госсекретаря Маршала была направлена на выгоды США,усиливая зависимость Европы от Америки и направлена против авторитета СССР.
От помощи отказались все страны восточной Европы,под давлением Советского Союза, вставшие на путь социалистического развития,план был направлен именно против этой системы и ослабления ведущей роли СССР.
Финляндия отказалась добровольно от помощи ,ей не были нужны осложнения в отношениях с СССР.Финляндия входила в состав Российской империи,получив независимость при СССР в 17-ом году,проиграв Советско-финскую войну 1939-1940 ,подписав Московский мирный договор и потеряв часть спорных территорий,Финляндия была не в состоянии конфликтовать с СССР,ни противостоять.Отказавшись от помощи Америки,Финляндия отказалась от американской зависимости,сохраняя нейтральные отношения с могущественным соседом.Очередная перспектива оказаться в состоянии войны с СССР, разрушила бы независимость и экономику Финляндии окончательно.
Причины распространения христианства: глубокий кризис языческих культов, плохо приспособленных для объединения большой, многонациональной империи; не в пользу язычества говорила и стремительно слабеющая языческая мораль, так как римское общество одолевали безнравственность, разврат.
Самыми первыми христианами были обращенные в христианство евреи, впоследствии к ним стали примыкать греки и римляне из низших классов общества. На этом периоде своего распространения христианство было апокалиптической религией, возвещавшей о том, что конец света придет в ближайшее время, и на место безнравственной, рабовладельческой Римской империи придет справедливое Царство божие на Земле. Эти пророчества, как и рассказы о чудесах, давали надежду самым угнетённым слоям населения.
Наконец, на христианство обратили внимание высшие слои общества Римской империи. Император Константин легализовал христианство, и вскоре оно стало официальной религией Римской империи. Это новое, уже не пещерно-катакомбное, а формальное и имперское христианство стало новым способом придания легитимности власти императора: если в языческие утверждения о божественности императоров уже никто не верил, то в христианские проповеди о том, что император благословлен на правление Богом, народ стал верить.
Название "Некто 1917" - не эвфемизм для взрывного слова "революция", а цитата из Велимира Хлебникова: в 1912 году первый "председатель Земного шара", делая таблицу падения империй разных времен и народов, закончил ее как раз таинственным указанием на грядущий 1917-й. В названии прочитывается желание начать разговор об историческом событии с чистого листа; отряхнуть со своих ног как прах концепций Октября советских времен, так и постсоветского подхода.
Тут не сыскать ни одного портрета Ленина, Троцкого, Сталина, Зиновьева или Каменева... Ленин после разгрома июльского прятался от полиции и едва ли имел желание позировать кому-то - поэтому своими "пятнадцатью минутами славы" наслаждался Керенский: отсюда два его портрета, написанные Ильей Репиным и его учеником Исааком Бродским.
В 1917 году Репин пишет картину "Большевики", больше напоминающую карикатуру. Кустодиев изображает победителей в виде великана-богатыря, высящегося над массой "людишек" толпы. Великана этого за Франкенштейна, конечно, не примешь, но ощущение угрозы от него остается.
Если спросить, о чем же выставка, то неужто о том, как художники "слона и не приметили"?
Тема провидения (кстати, заданная цитатой из Хлебникова) на выставке не звучит даже в разделе, посвященном утопиям авангарда. Супрематические композиции Малевича предоставили по такому случаю лондонская Тейт Галерея и немецкий Музей Людвига, картины Марка Шагала привезли из Центра Жоржа Помпиду и Музея-квартиры И.И. Бродского, "французистый" автопортрет Роберта Фалька и скульптурный Натана Альтмана - из коллекций самой Третьяковской галереи...
В названии выставки есть цифры - но она "не к дате". Перед нами история вовсе не о том, как художники слушали "музыку революции"; и не стоит искать актуальность в модернистских произведениях . Скорее, это история не о ликах - а о быстро сменяемых личинах и масках времени. И в этом смысле - она очень актуальна.
Прямая речь
Не является ли выставка попыткой вернуться к точке отсчета и начать все с чистого листа?
Зельфира Трегулова, директор Третьяковской галереи: В какой-то степени. Существовало несколько подходов. С одной стороны, мифологизированная история Октября, которая к реальности имела мало отношения. С другой - в позднее советское и постсоветское время была попытка представить этот период под тегом "авангард и революция". Супрематизм, прорыв к "беспредметному искусству", осуществленный Малевичем в 1915 году, накладывался на революцию политическую 1917-го. И тот, и другой подход были далеки от объективного, вдумчивого вглядывания в этот год и этот исторический период. Мы сделали выставку, чтобы представить достаточно полную картину того, что происходило в искусстве в 1917 году.
Впечатляет многообразие голосов. Перед нами художники самой разной этической, эстетической и политической позиции. Мне задавали вопрос, почему художники не изображали конкретные события, а занимались глобальными концепциями... Да потому, что ощущали слом эпох и пытались его осмыслить. Мы делаем выставку, пытаясь из нашего 2017 года спокойно посмотреть на это время и не вставать на сторону той или иной партии.
Политической?
Зельфира Трегулова, директор Третьяковской галереи: Нет, художественной. В тот момент дискуссии о путях развития искусства носили очень жесткий характер. Мне кажется, нам удалось увидеть этого "некто 1917", не идя на поводу у своих художественных предпочтений. Именно поэтому нам было важно продемонстрировать, что для художников "сиюминутные" события истории были менее значимы, чем желание воплотить свое ощущение момента, эпохи - через сложные общие категории и понятия. У каждого они были свои. У одних миф о народе, у других - утопия авангарда, третьи стремились прочь от реальности, создавая утонченные эстетские произведения. Кто-то запечатлевал реальность города, противопоставляемого идиллически изображаемой деревни. В то же время Борис Григорьев, вглядываясь в народ, работает над "Ликами России", которые прочитываются как "подтекст" революции. Художники не могли предвидеть трагические последствия того, что происходило на их глазах. Но многие из них, вне зависимости от того, работали ли они в рамках фигуративного искусства или открывали новые пути в искусстве беспредметном, ощущали слом эпох.