Правозащи́тное движе́ние — часть диссидентского движения в СССР, сосредоточенная прежде всего на отстаивании гражданских прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией СССР (свобода слова, печати, демонстраций, ассоциаций и др.)[1][2], вне зависимости от их принадлежности к каким-либо социальным, национальным или мировоззренческим группам (в отличие от других фракций диссидентского движения, отстаивавших те или иные социально-политические проекты — монархический или левосоциалистический, требовавших самоопределения и отделения отдельных территорий и др.). Под правозащитной деятельностью, главным образом, понималась деятельность, направленная в защиту прав других людей высказывать собственное мнение и жить по своему усмотрению, даже если это мнение и этот образ жизни не совпадают с мнениями и образом жизни самих правозащитников.
Как писала в 1997 году Лариса Богораз, точной разницы между «диссидентами» и «правозащитниками» не знают «ни те, кого общественная молва называет диссидентами, ни профессионалы-историки, занимающиеся этим вопросом». Первый историограф российского диссидентства Людмила Алексеева назвала свою книгу «История инакомыслия в СССР», а история правозащитного движения занимает в ней лишь одну из глав, наряду с национальными движениями, религиозным и политическим диссидентством[3].
В рамках исследовательской программы, начатой в конце 1990 г. НИПЦ «Мемориал» для изучения истории диссидентской активности и правозащитного движения в СССР, была определена та особая роль, которую внутри диссидентского мира сыграло правозащитное движение, — оно смогло объединить дотоле разрозненные проявления независимой гражданской и культурной инициативы в единое целое. Правозащитники создали единое информационное поле, поддерживавшееся самой диссидентской активностью, что радикально отличало ситуацию 1960-х — 1980-х от разрозненных попыток создать политическое подполье в 1950-е гг. С середины 1960-х по начало 1980-х гг.) данное направление независимой гражданской активности абсолютно доминировало на общественной сцене[4].
По словам главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, к 2013 году она единственная из правозащитников имела двойное гражданство
