После окончания венского совета император Александр Павлович решает «по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть». Состоящий при нем донской казак Платов «диковинам» не удивляется, потому что знает: в России «свое ничуть не хуже».В самой последней кунсткамере, среди собранных со всего света «нимфозорий», государь покупает блоху, которая хотя и мала, но умеет «дансе» танцевать. Вскоре у Александра «от военных дел делается меланхолия», и он возвращается на родину, где умирает. Взошедший на престол Николай Павлович блоху ценит, но, так как не любит уступать иностранцам, отправляет Платова вместе с блохой к тульским мастерам. Платова «и с ним всю Россию» вызываются поддержать трое туляков. Они отправляются поклониться иконе святого Николая, а затем запираются в домике у косого Левши, но, даже закончив работу, отказываются выдать Платову «секрет», и ему приходится везти Левшу в Петербург. Николай Павлович и его дочь Александра Тимофеевна обнаруживают, что «брюшная машинка» в блохе не действует. Разгневанный Платов казнит и треплет Левшу, а тот в порче не признается и советует поглядеть на блоху в самый сильный «мелкоскоп». Но попытка оказывается неудачной, и Левша велит «всего одну ножку в подробности под микроскоп подвести». Сделав это, государь видит, что блоха «на подковы подкованная». А Левша добавляет, что при лучшем «мелкоскопе» можно было бы увидеть, что на всякой подкове «мастерово имя» выставлено. А сам он выковывал гвоздики, которые никак разглядеть невозможно. Платов просит у Левши прошения. Левшу обмывают в «Туляновских банях», остригают и «обформировывают», будто на нем есть какой-нибудь «жалованный чин», и отправляют отвезти блоху в подарок англичанам. В дороге Левша ничего не ест, «поддерживая» себя одним вином, и поет на всю Европу русские песни. На расспросы англичан он признается: «Мы в науках не зашлись, и потому блоха больше не танцует, только своему отечеству верно преданные». Остаться в Англии Левша отказывается, ссылаясь на родителей и русскую веру, которая «самая правильная». Ничем его англичане не могут прельстить, далее предложением жениться, которое Левша отклоняет и неодобрительно отзывается об одежде и худобе англичанок. На английских заводах Левша замечает, что работники в сытости, но больше всего его занимает, в каком виде содержатся старые ружья. Вскоре Левша начинает тосковать и, несмотря на приближающуюся бурю, садится на корабль и не отрываясь смотрит в сторону России. Корабль выходит в «Твердиземное море», и Левша заключает пари со шкипером, кто кого перепьет. Пьют они до «рижского Динаминде», и, когда капитан запирает спорщиков, уже видят в море чертей. В Петербурге англичанина отправляют в посольский дом, а Левшу — в квартал, где у него требуют документ, отбирают подарки, а после отвозят в открытых санях в больницу, где «неведомого сословия всех умирать принимают». На другой день «аглицкий» полшкипер «куттаперчевую» пилюлю проглатывает и после недолгих поисков находит своего русского «камрада». Левша хочет сказать два слова государю, и англичанин отправляется к «графу Клейнмихелю», но полшпикеру не нравятся его слова о Левше: «хоть шуба овечкина, так душа человечкина». Англичанина направляют к казаку Платову, который «простые чувства имеет». Но Платов закончил службу, получил «полную пуплекцию» и отсылает его к «коменданту Скобелеву». Тот посылает к Левше доктора из духовного звания Мартын-Сольского, но Левша уже «кончается», просит передать государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят, а то они стрелять не годятся, и «с этой верностью» перекрещивается и умирает. Доктор докладывает о последних словах Левши графу Чернышеву, но тот не слушает Мартын-Сольского, потому что «в России на это генералы есть», и ружья продолжают чистить кирпичом. А если бы император услыхал слова Левши, то иначе закончилась бы Крымская война<span>Теперь это уже «дела минувших дней», но предание нельзя забывать, несмотря на «эпический характер» героя и «баснословный склад» легенды. Имя Левши, как и многих других гениев, утрачено, но народный миф о нем точно передал дух эпохи. И хотя машины не потворствуют «аристократической удали, сами работники вспоминают о старине и своем эпосе с «человеческой душой», с гордостью и любовью.
Краткий</span>
Виноваты Барыня и её слуги
Еще во время обучения в бурсе сыновья Тараса Бульбы отличались несхожестью характеров. Старший, Остап, с детства был упрям и славился упорством при достижении цели. Сперва он не хотел учиться. Несколько раз он сбегал из бурсы и прятал книги, пока отец не пригрозил ему, что Остап "не увидит Запорожья вовеки, если не выучится в академии всем наукам". С тех пор Остап начал заниматься с "необыкновенным старанием" и скоро стал одним из лучших учеников. Как и его славный отец, Остап прежде всего ценил чувство товарищества, был честен и "прямодушен с равными". Выдержанный и целеустремленный, Остап был "суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки".
Младший сын Тараса — Андрий — учился "охотнее и без напряжения". Чувства и эмоции, развитые у него гораздо больше, чем у старшего брата, нередко заводили его в довольно опасные предприятия. Он был увертлив и изобретателен, особенно когда речь шла об избежании наказания. Андрий был нежен лицом, молод, хорош собой, и потребность любви рано проснулась в его сердце. Именно в это время он увидел и полюбил молодую полячку, сыгравшую в его дальнейшей жизни далеко не последнюю роль.
Старый запорожец Тарас Бульба считал, что. лучшая школа для его сыновей — Запорожская Сечь, только там можно научиться чему-нибудь стоящему, набраться разума. Не дав сыновьям отдохнуть с дороги и побыть с матерью, Тарас Бульба забирает Остапа и Андрия в казацкую вольницу.
В Запорожской Сечи молодые казаки показали себя с лучшей стороны. Они выделялись "прямою удалью и удачливостью во всем". Старые казаки одобрительно отзывались о новоприбывших, однако целиком и полностью их натуры раскрылись только во время боя, ведь даже там оба были "одни из первых".
Казалось, что Остапу "был на роду написан битвенный путь и трудное знанье вершить ратные дела". Выдержка и хладнокровие, умение расчетливо взвесить опасность и быстро и точно найти правильное решение, настойчивость и уверенность в своих силах помогали увидеть в нем наклонности будущего вождя. Гоголь сравнивает Остапа со львом, а Тарас Бульба с гордостью говорит: "О! да это будет со временем добрый полковник! "
В скором времени казаки решают во время боя назначить Остапа куренным атаманом вместо убитого: "Он, правда, младший всех нас, но разум у него, как у старого человека". Оправдал их доверие Остап, решительностью, силой и храбростью завоевал еще большую любовь и уважение к себе.
Словно лев, сражался Остап и в последнем бою, когда полегло много казацких старшин и атаманов. Храбро бился ; старший сын Тараса на глазах родного отца, богатырская сила была в нем. Однако численный перевес был на стороне поляков, и они сумели правдами и неправдами захватить Остапа в плен.
Героически, с невиданным мужеством, "как исполин", выносит Остап терзания и пытки, которым подвергли его поляки. "Ни крика, ни стону не было слышно" из уст Остапа во время переносимых мучений. Остап — настоящий запорожец, достойный казак, сын своего отца Тараса Бульбы — перед смертью не хотел ни жалости, ни рыданий и сокрушений о себе. Ему необходимо было разумное слово твердого мужа, и отец оказался рядом, поддержал ого своим присутствием, невзирая на смертельную опасность. Как лев, умел сражаться Остап, а умер — как герой.
А что же Андрий? С похвалой отозвался Тарас Бульба и о младшем сыне во время первого боя: "добрый вояка''. Лндрию в бою не свойственны ни хладнокровие, ни терпение — он весь во власти чувств. Запальчивость, необузданный порыв руководят его действиями и ведут за собой. Он храбр потому, что не дает себе ни времени, ни возможности оценить опасность. Не случайно Гоголь говорит, что "он несется, как пьяный", ведь в битве Андрий видел для себя "бешеную негу и упоение"...
Рассказ Ивана Сергеевича Тургенева “Муму” меня очень поразил. Когда Герасим убил собачку, я не могла сдержать слез. А как же было тяжело ему самому! Ведь он вырастил Муму из маленького щенка. Это единственное существо, которое любило Герасима, да и он успел привязаться к собачонке. Но Герасим был крепостным и вынужден выполнять все приказы и капризы своей госпожи.
Я задаю себе вопрос: “Почему же Герасим не ушел в деревню с Муму?” Он не посмел ослушаться барыни, но и не захотел жить в доме, где распоряжаются жестокие и бесчеловечные люди. А барыня опять нашла виноватых, чтобы выгородить себя.
Крепостное право унижало не только крестьян, но губило и самих помещиков, приучало их к безнаказанности.
В рассказе Тургенева “Муму” мы видим барыню, которая думала только о себе, своем покое, а другие люди должны были ей угождать, выполняя любую ее прихоть. Против такого порядка вещей выступает писатель. Он был честным человеком и не мог мириться с крепостным правом.
Ласяня падрасло, падужэла, пачула, што ў яго залячылася рана — спачатку зацягнулася цвёрдаю, тоўстаю, бураю ад кры-ві нарасцю, а пасля гэта нарасць пачала сушэць, свярбець і ад-лушчвацца ды абвісаць.
У падпаветцы — на ахапку сена — яно спала ноччу, а днём гуляла па двары, пазнаёмілася з усімі яго насельнікамі. Па-любіла шчыра гаспадара, мірна ўжылася з крышку страгава-таю гаспадыняю, падружылася з таварыскім сабакам, са сва-вольнікам-цялём, амаль равеснікам, з якім гойсала па двары; з катом, з курамі — драбнатой — яму было нецікава... 3 вялі-кай — амаль з ласіху — каровай адразу ж ніякага сяброўства
не выйшла...
Найболын ласяня пасябравала з гаспадаровымі дзецьмі — з хлопчыкам і дзяўчынкаю. 3 імі яно і дурэла, бегала па два-ры, брала з іхніх рук смачны хлеб, салодкія цукеркі і пернікі, ад іх яно атрымала смешную, нават дураслівую мянушку — Губаты.
Прыдумаў гэта хлопчык. Усё дзівіўся, што ў ласяняці такая гарбатая морда, абвіслая верхняя губа, а пасляі выдумаў: «Гу-баты!»
Спачатку называлі так дзеці, а пасля пачалі гэтак падклі-каць і сталыя.
У адзін з апошніх летніх дзён, у яшчэ раннюю, сівую ад ту-ману раніцу, да якой яго рана стала цвёрдай, зарубцавалася, хоць так і не зарасла шэрсцю, чамусьці прынёс яму вядро з пойлам не босы, яшчэ заспаны хлопчык, а сам гаспадар.
— Ну што, Губаты? Стаў ты ўжо дужы, здаровенькі, то ідзі ў свой дом і жыві, дзе ўсе твае сваякі жывуць... Ідзі да свайго, а пра нас забудзь...
Ляснік замахаў рукамі — і Губаты, зусім не спалохаўшыся, а дурасліва і як дражнячыся, падскочыў, брыкнуў заднімі на-гамі і гайсануў далей, імгненна п'янеючы ад вялікай прасто-ры, бегу, душой адчуваючы, як яму ўсяго гэтага дасюль не ха-пала.
За выганам пачаўся адразу малады лес, які знаёма пахнуў зеленню, смалой, расою, — і ў душы Губатага нешта як варух-нулася, захацелася бегчы, і ён, ужо нічога не помнячы, не азіраючыся, мінуў маладняк і памчаў у глыб лесу. Стары са-соннік яшчэ болей завабіў нечым невядомым, родным, мілым, што ён адчуў такое вялікае шчасце, якое, здаецца, не толькі поўніла грудзі, але і ахмяляла зусім...
... Ап'яненне воляй прайшло, і ён адчуў, што шмат чаго тут не ведае, а вось леснікоў двор знае ўжо да драбніц...
I тут ён пачуў, што яго жаласна кліча хлопчык: «Губаты, дзе ты, Губаты?» Ён зразумеў, што далёка адбегся, пакінуў сваіх сяброў. Падумаў так і затрусіў назад.
Губаты, Губаты! — радасна закрычаў хлопчык і хутка-хутка пабег насустрач.
Ты маніў нам... — папракнуў хлопчык бацьку, калі той паволі падышоў сюды. — Губаты не ўцёк сам, а ты яго вы-пусціў. Як выпусціў бусла, зайчыкаў, дзікіх парасят... Але Гу-батага мы не адпусцім, ён будзе жыць у нас... Я яго буду кар-міць...
I я буду... — паўтарыла за ім дзяўчынка, гэтаксама з па-прокам пазіраючы на маўклівага, як вінаватага, бацьку сваімі вялікімі вачамі, поўнымі слёз...
<span>— Добра вы робіце, дзеці, і нядобра... — нарэшце азваўся ён. — Хораша і люба, што гледзіце так Губатага, але блага, што трымаеце. Ён звер і павінен жыць у лесе. Там яго дом... Пас-цель, яда, воля.... Цяжкабывае дзікаму зверу, калі ягозалішне прыручаць людзі... Гора бывае, бяда... Я ж ведаю...</span>
