В преддверии Нового года принято ждать чудес. Отправиться за ними можно в музей Тропинина, где с 11 декабря лучшие декораторы и дизайнеры столицы собирают москвичей за необыкновенными и не всегда праздничными столами. Накануне открытия выставки корреспондент «МК» стал свидетелем ожесточенной борьбы пушкинского Германна за секрет трех карт и убедился, что предметы интерьера могут рассказать историю не хуже многотомного романа.
До открытия экспозиции остается меньше суток, поэтому привычная музейная нетленность сменяется суматохой, отдаленно напоминающей новогодние приготовления. Красиво одетые люди бегают из комнаты в комнату с разноцветными тарелками, утюжат скатерти, раскладывают приборы, ставят стулья.
— Что здесь происходит? — спрашиваю я Наташу Барбье, куратора проекта.
— У нашей ассоциации есть давняя традиция — делать выставки декора стола. В этом году мы задумали воплотить ее в залах музея Тропинина, где сейчас экспонируются портреты пушкинской эпохи. Но это нельзя назвать сервировкой к Новому году, скорее, попыткой переосмыслить прошлое русской аристократии через призму XXI века.
Всего здесь столов восемь, каждый из которых дополняет картинную экспозицию выставочных залов. И если с «Праздничным ужином» на антикварной посуде и накрахмаленной скатерти дизайнера Кати Гердт все более или менее понятно — с лету угадывается тема преемственности традиций современным художником, то над идеей остальных столов приходится поломать голову.
В дальнем зале с ультрамариновыми стенами красуется янтарный стол, накрытый на 4 персоны. Приглядываюсь — на 2. Просто трапезники будто пересаживаются с антикварной мебели на пластмассовую и меняют мельхиоровые столовые приборы на пластмассовые чайные чашки.
— «…до утра жизнь уже готова, однообразна и пестра, и завтра то же, что вчера». Бессмертный «Евгений Онегин», — цитирует классика декоратор рассматриваемого мной стола Илья Сологубовский.
Эклектика и Онегин наших дней. Дизайнер Илья Сологубовский.
Его сервировка — не только осмысление внешних атрибутов жизни, но и самой человеческой сути. Кто он, бонвиван нашего времени? И может ли роскошь фарфора и хрусталя гармонировать с предметными фейками: пластмассой и металлом? Может, если «фальшивку» грамотно представить. Провокационный тезис подтверждается не только самой композицией на столе, но и тремя картинами на стене.
Продолжая пушкинскую тематику, дизайнер Диана Балашова, вдохновленная мистикой «Пиковой дамы», на моих глазах из столовых приборов выстраивает настоящий театр теней. Пока она умышленно мнет скатерть и хаотично разбрасывает посуду мещанской усадьбы, у меня складывается картинка происходящего. Портрет старухи-графини на стене, следы борьбы за обеденным столом и тень мужского профиля, возникшая из наслоения самых неожиданных предметов: графина, маски аквалангиста и спинки муляжного фазана... вот-вот случится страшное, ведь Герман пришел узнать секрет трех карт!
Но и без помощи классика стол может рассказать историю. Нужно лишь осмотреться и приглядеться к деталям. В детском зале, среди портретов неизвестных русских художников первой половины XIX века, расположен небольшой столик, накрытый к легкому ужину, позади — ширма и два стула. Один заботливо укрыт пуховой шалью, на другой небрежно брошены детские пуанты. Так ужинать будут мама с дочкой... Но почему разбит бокал и на тарелке брошена вишневая косточка? Ссора? Или хулиганка-дочь? Дизайнеры Полина Герасимова и Светлана Калиманова дают полную волю зрительской фантазии.
Разгадывать эти ребусы можно бесконечно, ведь одни ассоциации и догадки плодят десятки новых. Музейные портреты оживают, и их герои садятся за сервированные столы и вкушают духовную пищу во вкусе умной старины.
«Для нас большая радость представить такой красивый дизайнерский проект в канун Нового года. Наши посетители смогут погрузиться в атмосферу эпохи начала позапрошлого века и позаимствовать идеи для сервировки своих домашних столов. Это история, традиции и образец по-истине хорошего вкуса», - говорит директор музея Ольга Журавлева.
То или нет?
