Дорогой организм, что бы ты был здоровым, я не буду не пить не курить. Я буду регулярно заниматься спортом и есть злоровую пищу. Буду есть фрукты что бы организму хватало витаминов. что бы зимой не болеть, буду тепло одеваться и носить шапку.
<span>В первом приближении к вопросу о сущности смертной казни, сама постановка вопроса о сущности может показаться надуманной. Но это только в том случае, если осуществлять подобное приближение в рамках формально — юридического подхода, то есть анализировать смертную казнь как исключительную меру наказания. В юридической традиции рассуждения так сложилось, что иная, чем формально — юридическая точка зрения означает, как правило, форму социологического анализа, социологического подхода, реализующего в своей методологии сразу же идеи Великого просвещения — гуманизм, целесообразность, истинность суждения в форме приговора и, наконец, основной аргумент противников смертной казни— необратимость судебной ошибки. Вместе с тем, вопрос жизни и смерти человека является предельным вопросом бытийного (ни одна вечность не длится дольше жизни человека) и в своей «номенклатуре» должен решаться в рамках философского знания. Однако любые попытки философии, в особенности философии права, решить указанный вопрос наталкиваются на непрактичность в области ценности для правоприменителя и вытекающую из этого морализированность, начиная от «не убий», и заканчивая «смертная казнь придумана не государством, а убийцами (преступниками)». Любое подобное рассуждение однозначно заканчивается ровно так же, как его сформулировал Иммануил Кант в своем категориальном императиве, трансформируется в неприятие возможности применения смертной казни на уровне рационального и в истерику беспомощности, когда это касается лично субъекта рассуждения (убийство близких и невозможность мести). В любом случае в каждом заложено убийство, просто некоторым удобнее быть жертвами убийства, но от этого предощущения его меньше не становится.</span>
<span><span>Перед психологией очень остро стоит проблема выявления механизмов формирования и развития способностей. Точные механизмы такого процесса еще неизвестны. Однако некоторые сведения могут быть привлечены к обсуждению этого вопроса.</span><span>Это прежде всего данные о сензитивных периодах формирования функций. Каждый ребенок в своем развитии проходит периоды повышенной чувствительности к тем или иным воздействиям, к освоению того или иного вида деятельности. Известно, например, что у ребенка 2—3 лет интенсивно развивается устная речь, в 5—7 лет он наиболее готов к овладению чтением; в среднем и старшем дошкольном возрасте дети увлеченно играют в ролевые игры и обнаруживают чрезвычайную способность к перевоплощению и вживанию в роль.</span>Важно отметить, что эти периоды особой готовности к овладению специальными видами деятельности рано или поздно заканчиваются, и если какая-то функция не получила своего развития в определенный период, то впоследствии ее развитие очень затруднено, а то и вовсе невозможно. Например, в подростковом возрасте уже очень трудно научиться прямохождению и речи.Известно, что Ч. Чаплин впервые вышел на сцену в возрасте 5 лет. В тот день у матери-актрисы сорвался голос. Ее освистали, и она ушла за кулисы. Возник неприятный разговор с директором театра, который боялся потерять денежный сбор. Но тут директору пришла в голову мысль вывести на сцену мальчика, который находился здесь же. Раньше ему доводилось видеть, как маленький Чарли пел и танцевал, подражая матери. Сказав несколько слов публике, директор ушел, оставив мальчика одного на ярко освещенной сцене. Тот начал петь, ему стали кидать деньги. Он воодушевился, и концерт продолжался с нарастающим успехом. В этот день Чарли испытал яркое эмоциональное потрясение: он понял, что сцена — его призвание. Этот случай имел место в сензитивный период формирования артистических способностей. С тех пор он начал проявлять себя и постепенно овладевать профессиональным мастерством.Есть примеры и другого рода, когда способности обнаруживаются не в раннем, а позднем возрасте. Так, некая пожилая женщина, оставшись одна в инвалидной коляске, неожиданно для себя начала рисовать. Из-под ее руки выходили рисунки, которыми могли похвалиться любые начинающие художники.Японский художник Хокусай писал о том, что с шести лет им владела страсть к рисованию, изображению различные форм. К пятидесяти годам у него было сделано бесчисленное количество рисунков, однако он считал, что все сделанное им не стоит внимания. Только в семьдесят три он кое-что узнал о действительном строении природы — животных, растений, птиц, рыб и насекомых. Он пишет, что, когда ему будет восемьдесят, он узнает еще больше, в девяносто постигнет тайный смысл вещей, а в сто, безусловно, достигнет поразительных высот. Он думает, что, когда ему будет сто десять лет, все, что он нарисует, хоть линию, хоть точку, — все будет живым, будет дышать жизнью.Данные примеры показывают, что практически не существует возрастных границ развития способностей, хотя, конечно же, их надо развивать в самом раннем детстве.Важную роль в развитии способностей играют мотивация и вызываемая ею напряженная активность. Наблюдения за одаренными детьми показывают, что они обнаруживают сильную тягу к занятиям той деятельностью, к которой они предрасположены. Такие дети могут без устали часами изо дня в день заниматься интересующим их делом.Способности — понятие динамическое. Они формируются, развиваются и проявляются в деятельности. Без собственной активной деятельности нельзя развить способности. Свои способности можно определить, только попытавшись приложить их. на работе и в жизни в целом более зависят от представления человека о своих способностях, чем от самих этих способностей. Ничто так не способствует успеху, как уверенность в нем, поэтому надо верить в удачу, оптимистично воспринимать происходящее.<span> </span></span>