В этом отрывке рассказывается о том, что потеряв надежду нельзя терять веру в хорошее. И хотя и кажется, что в перёд идти смысла нет. Аргументы из текста:"Оно так долго ожидало этого, так напряженно набиралось и вот теперь ..."
Подвиг Евпатия Коловрата
Подвиг Евпатия Коловрата
От редакции. Наши читатели просят рассказать на страницах газеты о подвиге Русского богатыря Евпатия Коловрата и его дружины. С удовольствием выполняем эту просьбу, тем более, что данная история, печатаемая нами из летописного сказания "Повесть о разорении Рязани Батыем", мало кому известна
...И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингоревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляясь в сердце своем. И собрал небольшую дружину – тысячу семьсот человек, которых Бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил среди полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.
И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать: “Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?” Они же отвечали: “Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингоревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу – рать татарскую”. Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из безчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: “Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются – один с тысячею, а два – со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища”. И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: “О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня потчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, - держал бы его у самого сердца своего”. И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых захватили в битве. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им…
ЕК: подвиг Русской дружины во главе с Евпатием Коловратом будет жить в веках. Русские сердца крепко хранят память о них. Знаем, что воинские традиции наших предков, несмотря на десятилетия геноцида и социальной селекции, живы в Русском народе. Верим – будет Русь свободной!
The photo captures the moment when my mother picks up chords on a guitar. The soul wanted songs. Children also want to participate: they are going to sing a song together. Mom and children are the semantic center of photography. The family spends a fun day - their smiles speak about it. In the background we see a river, still green, but touched by gold forest.
На фотографии запечатлен момент, когда мама подбирает аккорды на гитаре. Душа захотела песен. Детям тоже хочется поучаствовать: они собираются вместе исполнить песню. Мама и дети – смысловой центр фотографии. Семья проводит весело день - об этом говорят их улыбки. На заднем плане мы видим реку, все еще зеленый, но тронутый золотом лес.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ЖИЗНЬ ТВЕРСКОГО КРАЯ
Литература древней Твери зародилась в 80-х гг. 13 в. с началом летописания тверского. Древнейший из сохранившихся памятников — «Наставление» тверского епископа Симеона (13 в.). Исторические повествования в литературе древней Твери представлены двумя «Повестями о Шевкале (Щелкане)», посвященными антиордынскому восстанию в Твери 1327. Этот же сюжет нашел отражение в «Песне о Щелкане Дудентьевиче». Особый интерес тверские книжники проявили к жизнеописаниям тверских князей. Начиная с «Повести о Михаиле Ярославиче Тверском», ими был создан целый ряд повестей о тверских князьях. Сыну Михаила Ярославича Александру Михайловичу посвящены повесть о «взыскании» Александра русскими князьями, рассказывающая о событиях 1329—30 годов, и повесть об убиении Александра Михайловича и его сына Федора в Орде. Последнее произведение проникнуто идеей добровольной жертвы во имя общего блага: князь сознательно идет на смерть, чтобы предотвратить разорение русской земли татарами. Великому князю тверскому Михаилу Александровичу посвящены повесть о преставлении князя, сохранившаяся в общерусских летописных сводах, княжеское житие, сохранившееся в составе так называемой Никоновской летописи, Рогожском летописце и Симоновской летописи, и похвальное слово Михаилу Александровичу, дошедшее до нас во фрагментарном виде в составе «Тверского сборника» под названием «Предисловие летописца княжения тверского». Если в Никоновской летописи Михаил прославлялся как тверской князь, время правления которого было временем могущества и благоденствия Тверского княжества, то в «Тверском сборнике» он характеризовался как потомок великого князя киевского Владимира Святославича, достойный быть самодержцем Русской земли (мысль, получившая дальнейшее развитие в «Слове похвальном о благоверном великом князе Борисе Александровиче инока Фомы» — сер. 15 в.). В 1972 впервые опубликована повесть о Софье Ярославне Тверской, найденная Л. В. Тигановой. Неизвестный автор прославляет княжну, отказавшуюся от мирских соблазнов и постригшуюся в монахини (1293), создает образ «тесных врат», ведущих к вечной жизни. Повесть содержит неизвестные детали княжения Михаила Ярославича; черты эмоциональности, витиеватости, назидательный тон повествования позволяют отнести ее к 15 в.