В книге рассказывается про мальчика по имени Вильгельм Кюхелбекер. Он закончил обучение в пансионе и поступил в Царскосельский лицей. Открытие лицея намечалось на 19 октября 1811 года. В лицее все учащиеся обзывали Вильгельма Кюхлей. Друзья любили его, но постоянно шутили над ним. Как – то раз они устроили сцену свадьбы Кюхли и Минхен. Не выдержав шутки, Вильгельм утопился. Но его случайно спасли. Кюхля уделял много времени учебе и получал отличные оценки.
После окончания учебы Вильгельм устраивается в благородный пансион в качестве учителя по русской словесности. Во время деятельности учителя Кюхля увлекался сочинением стихов. Вильгельму начинает надоедать работа и он больше времени проводит в сборах поэтов и журналистов. Там он знакомится с Грибоедовым и Рылеевым, Тургеневым. Также там он встречает давнего товарища Куницина. Спустя некоторое время Кюхелбекер отправляется совместно с товарищем заграницу и устраивается на должность секретаря у вельможи Нарышкина.
Вильгельм жил в Германии и познакомился с Гете. Там он проповедовал свободу и был против рабства. За что его выслали в Италию. Пожив немного в Италии он идет обратно в Петербург. Там монарх отправляет молодого парня на Кавказ для работы под руководством командира Ермолова. На Кавказе он находит решение надоумить отправиться в поход в Грецию к повстанцам. Этот план проваливается.
На Кавказе Кюхельбекер пробыл недолго и поехал в Смоленск. Там он гостил у сестры и ее супруга. Там он познакомился с их гостьей Дуней и полюбил ее. Молодые люди дали клятву любви, но из – за безденежья не могли думать о свадьбе. Беспокойный характер Вильгельма не дает родственникам покоя. Вскоре он встречает Рылеева, который готовился к восстанию. Кюхля тоже вступает в закрытое общество и участвует в восстании. Во время боя Кюхля остается один и убегает с места бросив пистолет. Вильгельм достигает Варшавы. Там его ловят по признакам на плакате. И парень попадает в тюрьму. Дуня просит у царя обвенчаться с ним. На что получает отказ. В тюрьме парень думает о своих прожитых днях. Вскоре его переводят в Динабургскую крепость. Оттуда он пишет письмо Грибоедову. На тот момент Грибоедова уже убили в Тегеране.
После свободы Кюхля переезжает в Баргузин. Здесь он строит себе дом и получает письмо от Дуни. Она пишет, что не поедет никуда за ним. Он жениться страшной девушке с мужским лицом. Чуть позже он едет в Курган и предстает перед товарищем Пушкиным в жалостливом виде и человеком с неудавшейся семейной жизнью. Перед смертью он сильно корчится от боли и вспоминает своих друзей и любовь.
Вроде так -_-
Имя богатыря / Оружие или орудие / Основное занятие
<span>Илья Муромец / Лук с пудовыми стрелами, сабля острая / Ратное (военное) дело </span>
<span>Добрыня Никитич / Колпак в три пуда, нож булатный, плеточка шелковая / Ратное (военное) дело </span>
<span>Алеша Попович / Кинжалище булатное / Ратное (военное) дело </span>
<span>Микула Селянинович / Сошка / Крестьянский труд, обработка земли</span>
Васютка относлся к миру хорошо тоесть он не ломал ветки деревьев не портил месность не разбрасывал мусор и благодаря этому природа помогла ему он выбрался из тайги и открыл озеро
Ночью Костик сильно кашлял, прямо спать никому не дал. Утром мама сказала:
- Сиди-ка сегодня дома, не ходи в школу, а то со всем сляжешь.
Костик не огорчился. Дома одному, конечно, не очень весело, но в школе тоже хорошего мало: холод как на улице. Даже варежки снимать не хочется. Да и незачем их снимать, потому что чернила часто застывают и писать нельзя. Нина Матвеевна второклассникам даже и не задает ничего, а только читает книжки вслух. Старается больше про лето читать, но от этого все равно не теплее.
А дома тепло. Мама выхлопотала два кубометра дров. Дрова, конечно, не березовые, а сосна вперемешку с осиной, но ничего, греют. Каждое утро теперь печка-голландка бодро гудит и потрескивает угольками. И валенки всегда просохшие, теплые.
Только сегодня валенки не нужны.
Когда мама и Зина ушли на работу. Костик выскочил из-под одеяла, быстренько оделся и нырнул под кровать. Там в углу за Зинкиным чемоданчиком прятались пыльные старенькие сандалии. Если от пола не тянет промозглым холодом, хорошо побегать по комнате в сандалиях. Лето вспоминается.
Костик побегал. Какая-то крошка мешала в левой сандалии. Костик вытряхнул ее. Это были слежавшиеся листики и семена полыни. Наверно, с того сентябрьского дня остались...
Костик вспомнил и загрустил, присев у окна. Прыгать больше не хотелось. Потом он вздохнул и поднялся со стула: он знал, что делать. Как всегда в такие минуты, сделалось страшновато. Костик запер на крючок дверь, задернул шторки. И опять полез под кровать - за фанерным чемоданчиком, где хранилось Зинкино личное имущество.
"Имущество" старшей сестрицы было сплошное барахло. Железные штучки, чтобы волосы на них накручивать, две брошки, пустая пудреница, перевязанная шпагатом пачка писем от знакомых ребят с фронта, зеркальце, лоскутки какие-то. Но среди лоскутков лежала треугольная косынка. Красная с белым горошком.
Она была из остатков материи от платья. Платье Зина шила еще до войны и давно износила, а косыночка сохранилась. Летом Зина ее надевала, когда ходила на танцы в Сад судостроителей. Ну, а сейчас, конечно, в таком платочке не побегаешь. Отправляясь на завод. Зина шаль наматывает да еще шарф сверху...
Костик вынул косынку, задвинул обратно чемодан. Подошел к зеркалу. Зеркало было почти от пола и до потолка, старое, еще бабушкино. Очень удобное: человек в нем отражался с головы до ног.
Сейчас в зеркале виден был худой, белобрысый, давно не стриженный мальчишка в синей выцветшей рубашке и зеленых штанах из плащ-палатки. Остроносый, остроплечий, с немного оттопыренными ушами. Не очень красивый, но ничего. На лице у мальчишки было беспокойство.
Костик перестал себя разглядывать и еще раз оглянулся на окна и запертую дверь. Если кто-нибудь застал бы его за теперешним занятием, Костик просто провалился бы сквозь землю, хотя и сам не знал почему. Может быть, потому, что, не хотел признаваться никому в своих мечтах и боялся насмешек. А может быть, по тому, что было в этом деле непростительное самозванство.
Но он ничего не мог с собой поделать. Костик отогнул воротник, набросил косынку на шею и начал старательно завязывать узел.
Если зажмуриться или просто забыть про белые горошины, то косынка была абсолютно такая же, как пионерский галстук.
О галстуке Костик мечтал давно. С того сентябрьского дня, когда случилось чудо. Это было действительно чудо, и никаким другим словом Костик не мог назвать свое спасение.
Был тогда выходной. Стоял совсем летний день, только ветер был плотный и ровный, хотя и не холодный. Костяк склеил змей. Хотел забраться на крышу, чтобы запустить, но сосед Иван Сергеич Протасов и его жена тетя Валя подняли такой крик, что лучше не связываться. А чего им надо? Ведь он не на их дом забирался (они живут в каменном трехэтажном), а на свой, двухэтажный.
Протасова не переспоришь. И Костик решил идти на площадь. Там простора много, можно змей прямо с земли запустить, если разбежаться.
Площадь просто так называлась площадью, а на самом деле это был громадный пустырь посреди города. В центре его стояла красна