В стихотворении "Анчар" поэт взывает к свободе человека, Пушкин против насилия одного человека над другим, Пушкин ставит проблему зла в обществе. В стихотворение Лермонтова "Три пальмы" поэт ставит проблему разрушения человеческой личности через грех. Стихотворения Лермонтова и Пушкина "Анчар" и "Три пальмы" пыаются понять, как защитить человека от зла.
Только последний:
семья Мироновых не уехала,
отца повесили,а мать убили,дочку удалось спрятать.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ЖИЗНЬ ТВЕРСКОГО КРАЯ
Литература древней Твери зародилась в 80-х гг. 13 в. с началом летописания тверского. Древнейший из сохранившихся памятников — «Наставление» тверского епископа Симеона (13 в.). Исторические повествования в литературе древней Твери представлены двумя «Повестями о Шевкале (Щелкане)», посвященными антиордынскому восстанию в Твери 1327. Этот же сюжет нашел отражение в «Песне о Щелкане Дудентьевиче». Особый интерес тверские книжники проявили к жизнеописаниям тверских князей. Начиная с «Повести о Михаиле Ярославиче Тверском», ими был создан целый ряд повестей о тверских князьях. Сыну Михаила Ярославича Александру Михайловичу посвящены повесть о «взыскании» Александра русскими князьями, рассказывающая о событиях 1329—30 годов, и повесть об убиении Александра Михайловича и его сына Федора в Орде. Последнее произведение проникнуто идеей добровольной жертвы во имя общего блага: князь сознательно идет на смерть, чтобы предотвратить разорение русской земли татарами. Великому князю тверскому Михаилу Александровичу посвящены повесть о преставлении князя, сохранившаяся в общерусских летописных сводах, княжеское житие, сохранившееся в составе так называемой Никоновской летописи, Рогожском летописце и Симоновской летописи, и похвальное слово Михаилу Александровичу, дошедшее до нас во фрагментарном виде в составе «Тверского сборника» под названием «Предисловие летописца княжения тверского». Если в Никоновской летописи Михаил прославлялся как тверской князь, время правления которого было временем могущества и благоденствия Тверского княжества, то в «Тверском сборнике» он характеризовался как потомок великого князя киевского Владимира Святославича, достойный быть самодержцем Русской земли (мысль, получившая дальнейшее развитие в «Слове похвальном о благоверном великом князе Борисе Александровиче инока Фомы» — сер. 15 в.). В 1972 впервые опубликована повесть о Софье Ярославне Тверской, найденная Л. В. Тигановой. Неизвестный автор прославляет княжну, отказавшуюся от мирских соблазнов и постригшуюся в монахини (1293), создает образ «тесных врат», ведущих к вечной жизни. Повесть содержит неизвестные детали княжения Михаила Ярославича; черты эмоциональности, витиеватости, назидательный тон повествования позволяют отнести ее к 15 в.
Почти десять лет жизни Вергилий отдает написанию «Энеиды» , которую замыслил как национальную исторйко-мифологи-ческую поэму. Август, будучи заинтересованным в создании национальной эпопеи, следил за работой Вергилия, поддерживал поэта, силы которого подтачивала и в конце концов рано свела в могилу тяжелая болезнь — туберкулез.
Вергилий намеревался возвеличить Рим, Римское государство, Октавиана Августа, а его поэма должна была стать для римлян примерно тем же, чем «Илиада» и «Одиссея» Гомера стали для эллинов.
Начальные строки поэмы: «Я пою брань мужа, который.. . был много кидаем по земле и по морю.. . и многое претерпел на войне» — указывают на основную проблематику произведения. Гомер был для Вергилия образцом: первые шесть песен, повествующие о странствиях главного героя Энея, напоминали «Одиссею» ; вторые шесть песен, рассказывающие о его участии в войнах на территории Италии, у стен Рима, — «Илиаду» . Перекличка с Гомером заметна во многих эпизодах «Энеиды» .
Сравнивая поэмы Гомера и «Энеиду» , замечаешь известную нарочитость, «заданность» , отличающую манеру римского поэта.
римская рецепция Гомера представляет собой особый случай. Римляне, которые видели в себе потомков побежденных троянцев, не были готовы принять традиционную перспективу Троянской войны. Это неприятие привело не только к “Энеиде” с ее смещением акцентов в отношении Троянского мифа и не только к появлению в этом мифе новых, отсутствующих у Гомера сюжетных элементов, но и к полному переосмыслению топографии Илионa-Трои. Миф о троянском происхождении Рима преобразовал Илион в Romana Pergama и привел к новому взгляду на гомеровские поэмы и сам троянский ландшафт.
Н. П. Гринцер в своем докладе анализировал финальную сцену “Энеиды” Вергилия, стремясь доказать, что в ней имя Энея скрыто этимологизируется как “страшный, ужасный”, по аналогии с его интерпретацией в гомеровском гимне “К Афродите”. Этимологическое обыгрывание, продемонстрированное докладчиком на материале текста поэмы, сближает Энея с его главными антагонистами. Они находятся и в мире богов, и в мире людей, что придает как образу центрального персонажа “Энеиды”, так и развязке поэмы в целом определенную двойственность. Эней вынужден уподобиться тем, кто разрушил прежнюю Трою для того, чтобы выполнить свое предназначение и основать “новую Трою” — Рим, и это наделяет образ главного героя поэмы Вергилия новыми чертами.
<span>Набор гомеровских глосс Вергилия, по сравнению с греческими “учеными поэтами”, не просто сокращается, но и существенно изменяется по составу: круг “гомеризмов” по необходимости оказывается ограничен почти исключительно уже наличными в латинском языке греческими заимствованиями. Соответственно, изменяется техника использования гомеровской лексики: прежде всего, значительно сокращается удельный вес экзегетического аспекта (в силу качественного изменения состава глосс) . В то же время на первый план выходит “историко-литературное” измерение: с одной стороны, Вергилию в роли толкователя Гомера свойственно скорее суммировать предложенные ранее объяснения, чем дать новое; с другой, повторяя редкую глоссу, он зачастую не только отсылает к ее гомеровскому контексту, но и отражает последующую поэтическую традицию употребления этой глоссы.</span>