Пасха - светлый праздник. Этот праздник мы празднуем всей семьей. Если в этот день, даже случайному встречному, скажешь: "Христос воскрес", он с улыбкой ответит: "Воистину воскрес". По традиции первое, что мы делаем в этот день - это ходим в церковь. Мы идем всей семьей, с самого утра. А дальше еще много планов. С чем обычно ассоциируется пасха, так это с покраской яиц. Даже моя бабушка мне рассказывала, как перед пасхой красила яйца с помощью лука, свеклы и даже моркови. Сейчас, правда, мало кто так делает, ведь появилось много красивых украшений и красок, разноцветных наклеек и расписных подставок. Вот где можно проявить фантазию! Я и мама, вместе, придумываем различные узоры и рисунки. Ах, как красиво у нас получилось раскрасить яйца! И я бегу к бабушке и дедушке, хвастаться. <span>Можно еще посоревноваться, чье яйцо крепче. Берешь яйцо в кулак, главное держать покрепче, и стукаешь по яйцу соперника. Чье яйцо раскололось - тот проиграл. А дальше - самая вкусная часть. Всей семьей мы собираемся за столом, едим пасхальные куличи, соревнуемся в стуканьи яиц, а взрослые рассказывают всем про историю этого праздника. Так мы и празднуем пасху.</span>
К семиклассникам приходят на уроки литературы совсем непривычные для них произведения — короткие и, на первый взгляд, загадочные японские трехстишия (хокку, или хайку).
Краткость, своеобразная поэтика, афористическое выражение мысли,
непосредственность чувств, легкость запоминания, проникновенный разговор
о природе — вот что характеризует хокку.
Будем помнить предупреждения литературоведов, переводчиков и исследователей этого жанра:
«Все растолковать до конца — значит не только погрешить против японской
поэзии, но и лишить читателя большой радости самому вырастить цветы из
горсти семян, щедро рассыпанных японскими поэтами» (В. Маркова).
В качестве примера в учебнике-хрестоматии предлагается познакомиться с двумя авторами хокку — Мацуо Басё и Кобаяси Исса. Наряду с ними учащиеся могут прочитать произведения других японских поэтов, но сначала не пожалеем времени на то, чтобы внимательно вчитаться в каждое из включенных в учебник хокку, познакомиться с рассказом об их авторе, а затем пересказывать прочитанное, подумать над смыслом трехстиший
Подробнее - на Znanija.com - znanija.com/task/18738883#readmore
Отставной поручик, а нынче почтенный отец семейства, помещик Гаупвахтов, утомленный покупками, зашел купить ноты в музыкальный магазин. Жена не записала названия произведения, герой его забыл, а уйти без покупки не может - жена и дочь будут очень расстроены. Роясь в памяти, помещик говорит с хозяином-немцем о разных мелочах, которых в его голове тысячи, пытается фальшиво напеть произведение, но, увы, память подводит. Уже выйдя из магазина, герой представляет сцену, что развернется дома. Воображение рисует слезы дочери, оставшейся без нот, ее молчание и печальное музицирование. И тут забытый мотив всплывает в его памяти. Он возвращается в магазин напевая. Ноты рапсодии Листа №2 куплены.
<span>В заброшенном уголке сада распускается прекрасная роза. Сюда заходит только маленький мальчик, который наблюдает за насекомыми, зверями и читает; за ним присматривает сестра. Но мальчик заболевает, и некому насладиться красотой розы. Ее видит противная жаба, которая вознамерилась съесть цветок, но лишь ранилась о шипы и падала со стебля. Мальчик попросил принести розу. Сестра буквально выхватила цветок из лап жабы, отбросила квакушку в сторону, а розу поставила в стакане у кроватки мальчика. Цветок был рад — роза желала другой смерти, нежели быть сожранной жабой.<span>Мальчик успел лишь понюхать цветок и умер… Розу поставили у гробика, и хотя там было много цветов, смотрели только на нее, а позже засушили — такой она и попала к автору.</span></span>
"Довольно образцов, – сказал Грэй, вставая, – этот шелк я беру.
– Весь кусок? – почтительно сомневаясь, спросил торговец. Но Грэй молча смотрел ему в лоб, отчего хозяин лавки сделался немного развязнее. – В таком случае, сколько метров?
Грэй кивнул, приглашая повременить, и высчитал карандашом на бумаге требуемое коли-чество.
– Две тысячи метров. – Он с сомнением осмотрел полки. – Да, не более двух тысяч метров.
– Две? – сказал хозяин, судорожно подскакивая, как пружинный. – Тысячи? Метров? Про-шу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по. – Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чем торговаться. – Удивительный, наилучший шелк, – продолжал лавочник, – товар вне сравнения, только у меня найдете такой. "