Здравствуйте, Родион Романович!
Конечно, я опоздала уже к вам со своим письмом. Но тем не менее... Безусловно, я не в праве осуждать ваш поступок.
Но то, что произошло с вами, то , что вы попали на каторгу, только ваша вина в этом.
Скажите мне, зачем нужно было убивать эту старуху-процентщицу? Я не спорю, что она вела себя очень жестоко по отношению к бедным людям, и в частности к вам. Родион Романович, я, конечно, понимаю, что вы отчаялись в тот момент, но кто вам давал право убивать старуху и её сестру Лизавету, ведь вы не Бог,вы не дали им жизнь, вы и не имеете никакого права забирать её? Получается, Родион Романович, что вы эгоист! И дело не только в том, что вы совершили убийства, но и поломали жизни живым людям! Вспомните, как страдала ваша мама, как она мучилась, когда ждала вас...Заслужила она этого?Конечно же нет! А Софья? Ей и так мачеха жизнь сломала, еще ей пришлось и за вами на каторгу ехать. Жестокий вы человек, Родион Романович!
Еще, Родион Романович, меня удивляет ваша идеология о разделении людей на два слоя.Вы понимаете о чем я веду речь. Могу сказать, что это ваше право, ваши мысли, но опять же вы не можете решать чужие судьбы. Перед закон равны абсолютно все, будь это крестьянин или помещик...Это не важно.
Родион Романович, я думаю, что вы, находясь на каторге, осознали то, что совершили. Конечно, если бы не жизненные трудности, вряд ли бы вы это всё совершили. Но нельзя всё "спирать" на эти трудности. У вас есть своя голова на плечах, и вы должны думать о том, как поступить правильно, а не только себе во благо.
Простите, Родион Романович, если что не так,если чем-то вас я обидела, но это моё личное мнение и отношение к вашим поступкам.
С уважением, Елена Дьяконова
Историк, риторик, физик, механик, химик, минералог, художник и стихотворец Ломоносов стал автором замечательных открытий, создателем фундаментальных и оригинальных научных трудов.
Творческое наследие М. В. Ломоносова имеет не только исторический, но и научный и литературный интерес. Его деятельность составила целую эпоху и оказала значительное влияние на историю русской культуры. Ломоносов положил начало разработке в России ряда научных дисциплин. С его именем связано развитие в нашей стране физических и химических наук, химической технологии и приборостроения, техники горного дела и стекольного производства, оптики и астрономии, геологии и минералогии, географии и учения о русском языке, истории и экономики. С необыкновенной силой и увлечением он охватил все области знания, все отрасли просвещения, открыв новые пути для их развития в нашей стране.
Невозможно переоценить роль Ломоносова-поэта в развитии русской литературы и русского языка, не случайно В. Г. Белинский называл его Петром Великим русской литературы.
Стихи Ломоносова были для его современников откровением в полном смысле этого слова. По ним русские люди впервые узнали, как разнообразно выразителен, как звучен и певуч может быть их язык: «сие толь долго пренебреженное счастие» открыл и подарил народу Ломоносов.
Стихи Ломоносова и его «Российская грамматика» были теми двумя рычагами, которыми он, по выражению А. А. Бестужева-Марлинского, «целым веком двинул вперед словесность нашу».
Хитрость, стратегии. Русской войско заманило войска противников.
Старая барыня, у которой он жил в дворниках, во всем следовала древним обычаям и прислугу держала многочисленную; в доме у ней находились не только прачки, швеи, столяры, портные и портнихи, - был даже один шорник, он же считался ветеринарным врачом и лекарем для людей, был домашний лекарь для госпожи, был, наконец, один башмачник, по имени Капитон Климов, пьяница горький. Климов почитал себя существом обиженным и не оцененным по достоинству, человеком образованным и столичным, которому не в Москве бы жить, без дела, в каком-то захолустье, и если пил, как он сам выражался с расстановкой и стуча себя в грудь, то пил уже именно с горя. Вот зашла однажды о нем речь у барыни с ее главным дворецким, Гаврилой, человеком, которому, судя по одним его желтым глазкам и утиному носу, сама судьба, казалось, определила быть начальствующим лицом. Барыня сожалела об испорченной нравственности Капитона, которого накануне только что отыскали где-то на улице.
Много лет прошло с тех славных дней, и вот я вновь вернулся сюда. Здесь на Бородинском поле многие мои товарищи сложили свои головы за Россию.
Мы были молоды и отважны. Я служил в армии Петра Багратиона.
Накануне сражения я встретился с моим земляком Николаем Мартемьяновичем Сипягиным, который служил адъютантом Багратиона. Разговаривали долго, волновались, переживали сильно, готовились к бою, в котором решалась судьба Отечества, покажем ли себя достойными воинами.
Утром 26 августа, едва только забрезжили первые лучи солнца, раздался сигнал "Стройся!". Я быстро вскочил, схватил ружьё и встал в строй воинов. Нам приказали защищать багратионовы флеши. Флеши- это такие полевые сооружения, которые с высоты птичьего полёта напоминают остриё стрелы. Длина наших флешей по каждой стороне была примерно 20 метров или чуть-чуть больше.
Навсегда запомню этот день! Французы шли в атаку на нас целых восемь раз. Но рядом с нами был сам Багратион. Он не прятался за нашими спинами, а вдохновлял нас своим примером, своей смелостью. Пару раз за день я видел Сипягина, чему был несказанно рад.
Бой продолжался шесть часов. Мы упрямо сдерживали натиск французов. Во время восьмой атаки французов на флеши раздался чей-то крик: "Багратион ранен!" Вот тут я признаюсь, что пали мы духом. Утомлённые боем, замешкались: "Что теперь делать? Где наши командиры?". Дело спас командир Третьей пехотной дивизии генерал-лейтенант Коновницын, принявший командование на себя. Смелый же он был человек! Однако, через некоторое время, он велел нам отойти к Семёновскому оврагу...
О многом я бы мог ещё рассказать, но давайте помолчим... Здесь навечно остались мои товарищи-воины, каждый из которых мог бы сказать так: "Я честно сражался за то, что бы Вы, мои потомки, знали, что, защищая Родину, мы думали и о Вас- нашем будущем, увидеть которое суждено, наверное, будет немногим".