Как всевозможные болезни и ранения были роковой неизбежностью в жизни людей во все эпохи, так и врачебная деятельность и нравы лекарей часто находили отображение в литературе у всех народов, начиная с самой глубокой древности. Труды самого Гиппократа не только представляют классический обширный сборник указаний по практической медицине и хирургии, но в них же содержатся многочисленные подробные указания о врачебной этике и морали. С тех пор на протяжении 24 столетий крупнейшие врачи, публикуя свои наблюдения, опыт и выводы, наряду с узкопрактическими советами и рецептами всегда давали профессиональные указания о нормах врачебного поведения и лекарской тактике по отношению к больным и их родственникам. При этом всегда и неизменно на первом плане были сословно-цеховые интересы самих лекарей. Однако если в специальной медицинской литературе нормы врачебной этики диктовались обычно довольно строго, то, в противоположность этому, в художественной литературе и в поэзии врачебный быт, нравы и сама лечебная деятельность рисуются с нескрываемой иронией, недоверием и даже издевательством на протяжении тоже двух тысячелетий почти у всех народов. Можно поистине удивляться, до какой степени упорно и зло писатели и поэты во всех странах и во все века глумятся и злословят по адресу врачей! Причин тому несколько, и главная, разумеется, та, что смерть каждого человека люди расценивают не только как естественный конец и как «божье желание», заранее предусмотренное, строго рассчитанное и непредотвратимое, но и как результат врачебного бессилия, неудачи или недобросовестности. Бесспорно, что научные обоснования медицины на протяжении долгих веков были очень шатки и сомнительны; лечебные средства и лекарства подбирались чисто опытным путем, то есть почти случайно. Несомненно также, что лекарскую специальность раньше очень часто избирали всевозможные жулики и шарлатаны, охотно спекулировавшие и на людском горе, и на поразительной склонности и готовности людей доверяться всему чудесному и мистическому. В этом отношении роль врачей всегда была очень близка к роли священников, ибо те и другие встречали рождение человека в мир и провожали людей «на тот свет» почти всегда совместно. И как служители культов — ксендзы, монахи, муллы — были частой и излюбленной мишенью для сатиры и насмешки в поэмах и пьесах для сцены, так и врачи давали богатый материал для обличений в их бесполезности, корысти и алчности. Насмешки над лекарями и всевозможные сюрпризы с мнимо заболевшими были излюбленными мотивами в комедиях Мольера (середина второй половины XVIII века). <span>Несколько позднее, в эпоху так называемого плутовского романа, рассказывая о мошенничествах и проделках главного героя, авторы обязательно делали его на некоторое время врачом и ставили и столь же смешное, сколь неприглядное положение. Будь то испанец Жиль Блаз во французской повести Лесажа или перс Хаджи-Баба в английском романе Дж. Мориэра, оба этих веселых проходимца среди своих приключений поступают на службу к врачам и почти сразу сами приступают к практике. Уметь и знать тут нечего, любое надувательство сходит с рук, независимо от того, выздоровеет больной или нет. Мораль не только этих бродяг, но и старых профессиональных врачей, их хозяев, не только низкая, но явно криминальная. Их единственная цель — корысть и обогащение, средства для этого все хороши, сама жизнь больных не стоит ничего, а лечебные средства годятся любые, даже самые нелепые. Самонадеянность, бесстыдство и наглость врачей таковы, что некоторые из слуг-лакеев не находят в себе моральных сил служить у таких хозяев. Об этом подробно рассказывает такой кочующий слуга, переменивший много хозяев различного общественного положения и профессий, героине комедии «Дон Хиль — зеленые штаны» испанского автора Тирсо де Молино (Габриэль Тейлс), первого сценариста и поэта воспевшего Дона Жуана (1610), за коим последовали Мольер, Моцарт, Байрон, Пушкин и множество других.</span>
1. Как встретили чиновники уездного суда Дубровского-старшего и Троекурова?
Бюрократы уездного суда повстречали Дубровского и Троекурова по-разному. На Дубровского никто не направил внимания. Когда приехал Кирила Петрович, писаря «встали и заложили перья за ухо. Члены повстречали ег о с изъявлением глубочайшего подобострастия, придвинули ему кресло из почтения к его чину, летам и дородности».
2. Какие мысли и чувства вызывают у вас суд и чиновники?
Картина суда пробуждает чувство досады, жалости к Дубровскому, возмущения против торжества Троекурова и 24 протеста против низкопоклонства и подобострастия судей. Пушкин подчёркивает неестественность этого суда последующими деталями: к Троекурову заседатель обращается с низким поклоном, а Дубровскому просто подносят бумагу; Троекуров при всем этом посиживает в кресле, а Дубровский стоит, прислонившись к стене. Пушкин выделяет другим шрифтом слово «решением суда», так как не считает, что трибунал вообщем чего-нибудь решал.
3. Почему внезапное «сумасшествие» Дубровского сильно подействовало на воображение Троекурова и отравило его торжество?
«Внезапное сумасшествие Дубровского очень подействовало» на воображение Троекурова и «отравило его торжество», так как ему не удалось узреть, как унижался Дубровский. Он сошёл с разума, но его гордость и честь не были подломлены.
Глава III
1. Какой образ жизни вёл Владимир Дубровский в Петербурге? Почему «он позволял себе роскошные прихоти»?
Владимир Дубровский вёл в Петербурге жизнь, какая, по его воззрению, был благопристойна гвардейскому офицеру. Отец посылал ему средства, для себя не оставляя практически ничего, и Дубровский, расточительный и честолюбивый юноша, «позволял для себя шикарные прихоти, играл в карты и заходил в долги, не заботясь о будущем». Он возлагал надежды на отца и на то, что сумеет отыскать для себя богатую жену.
2. Как воспринял он известие о болезни отца? Какие черты его характера проявились при этом?
Весть о заболевания отца Дубровский воспринял «с необычным волнением». Его ужасало положение отца, и он «упрекал себя в преступном небрежении». В нраве Дубровского проявились любовь к собственной семье и готовность придти на помощь папе.
3. Что можно сказать об отношении дворовых и крестьян к Дубровскому и Троекурову?
Дворовые и крестьяни не обожали и страшились Троекурова. Кучер Антон гласил Дубровскому, что у Троекурова «часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с их не только лишь шкуру, ну и мясо-то отдерёт».
Дубровский — человек, который имеет чувство собственного достоинства, и таковой человек не станет унижать достоинства другого. Дубровский был справедлив к своим крепостным, и они не желали другого барина.