Ответ:
Объяснение:Политические и торговые связи Руси с другими странами замедляли распадение Руси на части. Города объединялись, чтобы торговать. Люди из, например, Киева, знали людей Новгорода.
Все дороги ведут в рим- Рим являлся крупным городом Древнего мира, туда стекались все люди для торговли.
Alea iacta est (также Alea jacta est, лат. — «жребий брошен», досл. «кости в действии») — фраза, которую, как считается, произнёс Юлий Цезарь при переходе пограничной реки Рубикон на севере Апеннинского полуострова.
Считается, что Цезарь при переходе через Рубикон произнёс эту фразу не на латинском, а на греческом языке: ανερρίφθω κύβος («да будет брошен жребий»), как на это указывает Плутарх («Pompejus», гл. 60). После произнесения этих слов, Цезарь, идя во главе своей армии, вступил на территорию северной Италии. Так начинается длительная гражданская война Римского сената (интересы которого якобы преследовал Юлий Цезарь) против Помпея Великого (противостояние политических течений популяров и оптиматов).
Анализируя исторические события, следует отметить, что Цезарь шёл на определённый риск, располагая всего лишь небольшим количеством сочувствующих ему легионов вблизи от Рима. В долгой перспективе можно сказать, что этот риск себя полностью оправдал, так как стратегическое занятие Рима и отступление Помпея сыграло ключевую роль в конфликте, и впоследствии Цезарь становится диктатором, начав когда-то свою политическую карьеру фламином Юпитера.
Vae victis (wai wiktiːs, рус. «горе побеждённым») — латинское крылатое выражение, которое подразумевает, что условия всегда диктуют победители, а побеждённые должны быть готовы к любому трагическому повороту событий.
Выражение связано с событиями 390 г. до н. э. Римляне потерпели сокрушительное поражение от Бренна — вождя галльского племени, которое проникло на территорию Апеннинского полуострова через Альпы. Затем галлы вошли в Рим, разграбили и сожгли значительную часть города и осадили Капитолий, где в крепости укрылись отборные римские воины и магистраты. Осада затянулась. Один раз галлы даже чуть не захватили крепость врасплох. Среди защитников Капитолия начался голод. В то время как в городе Вейях Камилл, провозглашённый диктатором, собирал новую армию, консулы договорились с Бренном о выкупе в тысячу фунтов (327 кг) золота.
Взвешивать его, как сообщает Тит Ливий («История Рима от основания Города», V, 48, 8—9), пришлось фальшивыми гирями врага. Римляне пытались возражать, и Бренн с унизительными для них словами «Горе побеждённым» положил сверху гирь свой тяжёлый меч.
Во время спора в воротах появилась армия Камилла, который, как диктатор, объявил решение консулов недействительным. Прибывшая армия Камилла освободила город.
Македония после смерти Александра
Возникновение системы новых государств превратило Грецию и Македонию в сравнительно второстепенный район эллинистического мира. Экономический и военный потенциал Македонии был много меньшим, чем у государств Селевкидов и Птолемеев. Эллада переживала упадок, причинами которого были массовое переселение греков на Восток, перемещение туда торговых путей, рост новых экономических центров, непрерывные социальные конфликты. Кроме того, Греция была постоянным объектом притязаний со стороны Македонии и других эллинистических держав. Уже в конце III в. до н. э. в греческие дела начинает вмешиваться и Рим.<u>Политическая история</u><span>Тем рубежом, который ознаменовал для Греции и Македонии конец периода борьбы диадохов и установление определенной стабильности, было нашествие кельтов (галатов), захлестнувшее Балканский полуостров в 280–277 гг. до н. э. Кельты разгромили армию Птолемея Керавна, только что провозглашенного царем Македонии. Птолемей погиб в бою. Ужасы кельтского нашествия усугублялись политической анархией, воцарившейся в Македонии. Главная часть армии галатов, руководимая Бренном, двинулась на юг. Их отряды захватили большую часть Северной Греции и, прорвавшись в Центральную Грецию, дошли до Дельф. Возле все эллинского святилища Аполлона произошла решительная битва, в которой объединенные силы этолийцев, беотян и фокидян нанесли поражение кельтам. После этого часть кельтов переправилась в Малую Азию, а часть отошла на север. Победа над оставшимися в Европе кельтскими отрядами Антигона Гоната, сына Деметрия Полиоркета (277 г. до н. э.), позволила ему претендовать на власть в Македонии. Вскоре он был провозглашен царем (276–239 гг. до н. э.) и стал основателем династии Антигонидов, которая правила здесь до конца существования самостоятельного Македонского государства.</span>
<span>Бурятские народные сказкиМИР БУРЯТСКОЙ СКАЗКИ Перенесемся на миг во времена минувшие, в старинную бурятскую юрту, затерявшуюся в степном пространстве. В ней вечерним теплом веет от очага и от дыханья людей, пришедших в юрту послушать известного в здешних краях сказочника — онтохошина. Он восседает на хойморе — северной стороне юрты, по традиции предназначенной для уважаемых гостей. В степи испокон веков высоко ценилось художественное слово, исполнительское мастерство. Недаром существует народная пословица, которая в переводе звучит примерно так: «Сказочник сидит на почетной подстилке, а певец — на холме». И, не спеша отхлебнув глоток горячего зеленого чая, сказочник так же неторопливо начинает повествование: «Давным-давно это было. Когда океан-море лужицей плескалось, а птица ворон воробушком порхал. Жили муж да жена, и на старости лет родился у них сын. Проспав одну ночь, не может новорожденный поместиться на шкуре годовалого барана, не может насытиться молоком одной коровы. А прожив два дня, не может поместиться на шкуре двухгодовалого барана, не может насытиться молоком двух коров — так быстро он растет…» Все сидящие в юрте затаив дыхание слушают сказку и мысленно переносятся в необыкновенную действительность, сотворенную богатым воображением онтохошина. Кажется, всё: и тлеющие угли в очаге, и остывающий чай в пиале, и лошади, шумно вздыхающие у коновязи, и звездное-звездное небо, стекающее на землю по склонам пологих холмов, — все вслушивается в негромкую размеренную речь сказочника-онтохошина. И особенно детишки, присев на корточки, поближе к гостю, не отрывают взгляда от него, запоминают цепкой детской памятью каждое слово и жест необыкновенного рассказчика. Пройдут годы, и кто-нибудь из них, уже став взрослым, сам начнет рассказывать сказки и сочинять новые, и сын его и внук продолжат семейную традицию, чтобы не оборвалась нить времен, чтобы чудесный мир, запечатленный в мудром слове, помогал людям лучше жить, верить в доброе и светлое. Об этом хорошо сказал бурятский поэт Борис Сыренов, стихотворение которого хочется привести полностью, потому что в нем поэтически точно выражено очарование народной сказкой и благоговейное отношение к ее творцу — безымянному сказителю:<span> А над юртой восьмистенной
золотится луч по скату.
Не спеша старик согбенный
нам рассказывает сказку.
Как в семье простой и бедной
смелый воин вырастает,
и врагов земли рассветной
он бесстрашно побеждает.
Мы сидим, в душе ликуя,
всё за правду принимаем.
На всю жизнь свою земную
сказку ту запоминаем,
словно нам она открыла
веру в суть добра и света.
Как давно все это было,
как чудесно было это. </span> В чем заключается секрет обаяния сказочного жанра, его притягательность для прежних и новых поколений, откуда истоки этого неиссякаемого духовного явления? Мир бурятской сказки уходит корнями в глубины народного бытия, светоносность сказочного мира — одно из проявлений национального духа, национального мироощущения. Это извечное стремление на грани вымысла и яви внести гармонию в отношения с природой и окружающей действительностью, разрешить изначальное противоборство Добра и Зла под знаком человечности. Как глубокомысленно заметил Лопе де Вега в своей «Филомене»: «Во времена менее просвещенные, чем наши, но когда люди знали больше нас, романы носили название сказок». Вот почему, если говорить применительно к бурятским сказкам, они также являются одним из жанров устной литературы наряду с героическими сказаниями, легендами и песнями, запечатлевшими духовный и исторический опыт народа в своеобразной художественной форме.
<span /></span>
Славянская версия Доказательная база здесь следующая. В VIII-IX вв. среди восточных славян стало выделяться племя, живущее по среднему течению Днепра: к югу от Киева до реки Роси и по течению этой реки и ее притока Россавы. Здесь при впадении Роси в Днепр находился летописный город Родня, остатки которого видят в Княжой горе, богатой археологическими находками. Сюда в град Родню «на устьи Роси» спустя несколько веков бежал из Киева Ярополк, унося ноги от своего брата Владимира Святого. Таким образом, Рось, Россава, Родня соединены в одном месте. Нагрянувшие в эти места варяги, не мудрствуя лукаво, назвали землю аборигенов Русью. 2 Шведская версия Ruotsi, Roots, Rotsi – так финские племена (суоми, карелы, водь, чудь и т.д.), населяющие территорию Северо-Западной России, прозвали шведов. Последние (в норманнском и варяжском обличии) с VI по IX век были частыми гостями в тех местах. Не всегда званными. 3 «Сарматская» версия Защитником этой гипотезы был Михайло Ломоносов, который считал, что русы являются прямыми потомками воинственных сарматских племен роксоланов или росоманов (эти самоназвание и эволюционировали со временем в слово «Русь»). Кстати, конкурентами Руси за право носить титул потомков сарматов были и польская шляхта. 4 «Налоговоя» версия Ряд историков утверждает, что «русью» называли не отдельное племя, а профессию — сборщиков дани. Помните термин «полюдье»? У некоторых финно-угорских народностей слово «люди» обозначало тех, кто вынужден был платить дань, а русью, вероятно, называли тех, кто эту дань собирал. Среди тогдашних коллекторов было много варягов-дружинников, поэтому социальный термин, видимо, был перенесен и на этническое название варягов. Интересно, что слово «люди» стало даже самоназванием одной из финно-угорских народностей (Ljudi) 5 «Гребная» версия В последнее время распространилась гипотеза, что никакого племени «русь» вообще не было. А были интернациональные (шведские, норвежские, датские) гребцы, участники походов на гребных судах, которые сами себя на норманнском морском жаргоне называли «robs». Ну, а местные жители (славяне и финно-угры) для удобства переименовало их на более благозвучное «русь». 6 «Военная» версия На ранних этапах образования Древнерусского государства «русью» называли военное сословие. Чуть позднее «русью» стали называть форму государственного правления (вроде военной республики), а уже потом название перешло на весь народ. 7 «Краснолицая» версия Как известно византийцы называли агрессоров, совершавших периодически набеги на Константинополь, пройдя путь «из варягов в греки», «россами» (то есть «красными» или «рыжими»). Это дало повод для гипотез, что свое прозвище гости из Киевской Руси получили за цвет лица (то ли за румянец, то ли за склонность к обгоранию на южном солнце – неясно). Интересно, что Ибн-Фадлан, встретивший варягов в 922 году, отозвался о них: «Они подобны пальмам, румяны, красны».
Имен не нашла.