Картина «Березовая роща» привлекает своей безыскусной обыденностью и в то же время открывает волшебство и красоту в повседневном и привычном пейзаже: стройные березки, нежная зелень, пронизанная золотыми солнечными лучами, прозрачное небо. Кажется, еще мгновение, и зазвенит роща на все голоса, запоют птахи, возвещая о приходе дня. Почему же знакомый и даже привычной пейзаж трогает за душу, заставляет трепетать сердце? Художник увидел красоту окружающего мира и заставил нас задуматься о хрупкости и невосполнимости природы. Человек, вмешиваясь в окружающую среду, разрушает ее, не задумываясь о последствиях. Картины, подобные этой, учат бережно и трепетно относиться к природе, не царствовать над ней, а постараться органически слиться с ней, обретая покой и мир в душе.
На картине «Березовая роща» Куинджи создал поразительный эффект солнечного сияния, которое стеной ухолит вдаль и разливается там по всему небосклону, закрывая и воду, и деревья, и само небо, сверкая в листве близстоящих берез. Свет является самостоятельным героем картины, он живет своей собственной жизнью, сверкает и манит в эту сияющую даль.
Контраст, который присутствует в картине, усиливает этот эффект. На переднем плане картины Куинджи изобразил темные недра березовой рощи. Они почти черные. Лишь блеск воды в ручье, отражающей солнечный свет, разбавляет эту темень. Такое впечатление, как будто ручей несет расплавленный свет в реку. Свет – как продолжение ручья, как врата в неведомый и таинственный мир. Поистине, Божественный свет, который снизошел на эту прекрасную землю.
<span>Стволы берез, отражая солнечное сияние, светятся, повернув к зрителю свою темную сторону. Некоторые березы как бы растворяются в солнечном свете, сами превращаясь в тот жидкий свет, который ручей уносит вдаль. Непередаваемое впечатление!</span>
Главные герои Персей- бесстрашный герой. по дороге, он увидел Царя Полидекса, который вместе со своей стражей спрятались. Но песней надел свой шлем-невидимки и в крылатых сандалиях полетел в обратный путь, и не могли нагнать его страшные сестры горгоны. Отвели Андромеду на берег моря, приковали цепями к скале: стоит она ждет своей смерти. Разбил Персей тяжелые цепи и привел Андромеду в родительский дворец. Разгневался Акрисий, что нарушили его приказ и кого то пустили к Данае, не мог он поверить, что спускался к дочери сам Зевс. А Персей уже был над песками Ливии, просачивалась из мешка кровь Медузы и тяжелыми каплями падала на землю. на пути к Горгоне герой посетил, приносящих ослов.
Детство
Родился Самуил Яковлевич в еврейской семье. Отец, Яков Миронович,
работал на мыловаренном заводе мастером. Мать, Евгения Борисовна (в
девичестве — Гительсон), была домохозяйкой.
Будущий поэт учится сначала в Острогожской гимназии (под Воронежем),
затем — в Петербургской и, наконец, в Ялтинской. Лучшее образование им
было получено в годы обучения в Петербурге, где Самуил пропадал целыми
днями в публичной библиотеке.
<span>Закончил своё образование Маршак гораздо позднее, вдали от родины: в
1912 году он учится в лондонском политехникуме, а затем — в Лондонском
университете.</span>
Татьяна
«Татьяна — существо исключительное, натура глубокая, любящая, страстная. Любовь для нее могла быть или величайшим блаженством, или величайшим бедствием жизни, без всякой примирительной середины. При счастии взаимности любовь такой женщины — ровное, светлое пламя; в противном случае — упорное пламя, которому сила воли, может быть, не позволит прорваться наружу, но которое тем разрушительнее и жгучее, чем больше оно сдавлено внутри. Счастливая жена, Татьяна спокойно, но тем не менее страстно и глубоко любила бы своего мужа, вполне пожертвовала бы собою детям, но не по рассудку, а опять по страсти, и в этой жертве, в строгом выполнении своих обязанностей нашла бы свое величайшее наслаждение, свое верховное блаженство. И все без фраз, без рассуждений, с этим спокойствием, с этим внешним бесстрастием, с этою наружною холодностью, которые составляют достоинство и величие глубоких и сильных натур».
«Это дивное соединение грубых, вульгарных предрассудков с страстию к французским книжкам и с уважением к глубокому творению Мартына Задеки возможно только в русской женщине. Весь внутренний мир Татьяны заключался в жажде любви, ничто другое не говорило ее душе, ум ее спал...»
«Для Татьяны не существовал настоящий Онегин, которого она не могла ни понимать, ни знать; следовательно, ей необходимо было придать ему какое-нибудь значение, напрокат взятое из книги, а не из жизни, потому что жизни Татьяна тоже не могла ни понимать, ни знать. Зачем было ей воображать себя Кларисой, Юлией, Дельфиной? Затем, что она и саму себя так же мало понимала и знала, как и Онегина».
«Татьяна не могла полюбить Ленского и еще менее могла полюбить кого-нибудь из известных ей мужчин: она так хорошо их знала, и они так мало представляли пищи ее экзальтированному, аскетическому воображению...»
«Есть существа, у которых фантазия имеет гораздо более влияния на сердце, нежели как думают об этом. Татьяна была из таких существ».
После дуэли, отъезда Онегина и посещения Татьяной комнаты Онегина «она поняла наконец, что есть для человека интересы, есть страдания и скорби, кроме интереса страданий и скорби любви... поняла, но только умом, головою, потому что есть идеи, которые надо пережить и душою и телом, чтоб понять их вполне, и которых нельзя изучить в книге. И поэтому книжное знакомство с этим новым миром скорбей если и было для Татьяны откровением, это откровение произвело на нее тяжелое, безотрадное и бесплодное впечатление; оно испугало ее, ужаснуло и заставило смотреть на страсти, как на гибель жизни, убедило ее в необходимости покориться действительности, как она есть, и если жить жизнию сердца, то про себя, во глубине своей души, в тиши уединения, во мраке ночи, посвященной тоске и рыданиям. Посещения дома Онегина и чтение его книг приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девушки в светскую даму, которое так удивило и поразило Онегина».
«Татьяна не любит света и за счастие почла бы навсегда оставить его для деревни; но пока она в свете — его мнение всегда будет ее идолом, и страх его суда всегда будет ее добродетелью... Но я другому отдана, — именно отдана, а не отдалась! Вечная верность — кому и в чем? Верность таким отношениям, которые составляют профанацию чувства и чистоты женственности, потому что некоторые отношения, не освящаемые любовью, в высшей степени безнравственны... Но у нас как-то все это клеится вместе: поэзия — и жизнь, любовь — и брак по расчету, жизнь сердцем — и строгое исполнение внешних обязанностей, внутренне ежечасно нарушаемых... Восторженные идеалисты, изучившие жизнь и женщину по повестям Марлинского, требуют от необыкновенной женщины презрения к общественному мнению. Это ложь: женщина не может презирать общественного мнения, но может жертвовать им скромно, без фраз, без самохвальства, понимая всю великость своей жертвы, всю тягость проклятия, которое она берет на себя, повинуясь другому высшему закону — закону своей натуры, а ее натура — любовь и самопожертвование...»
Остап Бульба - старший
сын запорожского казака Тараса Бульбы. Остап очень похож на своего отца.
Он - такой же упрямый, сильный и храбрый казак.
Остап, как и его отец, думает только о двух вещах: о войне и о гуляньях.
Он - прирожденный воин и вождь.
Остапу Бульбе всего 22 года, но он умен не по годам. За это товарищи
выбирают Остапа куренным атаманом - то есть атаманом, командующим
батальоном казаков.
Жизнь Остапа заканчивается рано. В ходе сражения с поляками Остап Бульба
попадает в плен. Поляки казнят Остапа и других пленных казаков.