Отвага героини заключается в храбром сопротивлении огню, охватившему дом Кашириных. В защите оказанного Алексею Пешкову. Находчивость в выдумке интересных, любопытных сказок для ребёнка.
Перчатка Лермонтова, представляет вольный перевод баллады Шиллера также как и перевод Жуковского. Герои Жуковского кажутся нам старше лермонтовских. Красавица у Жуковского лицемерна и холодна и воспринимает поступок рыцаря как должное, а рыцарь выдержан и полон чувства собственного достоинства; лермонтовская же дама — легкомысленная кокетка, сердце которой, однако, воспламеняется любовью от поступка рыцаря, а сам он юный и порывистый. В финале баллады рыцарь Жуковского действует внешне спокойно, приняв обдуманное решение и ничем не выдавая волнения страстей. Он бросает перчатку в лицо красавице, «холодно приняв привет ее очей», А герой Лермонтова охвачен порывом отчаяния, просто-напросто обижен поведением своей дамы, «досады жестокой пылая в огне». Видна значительная отдаленность и того и другого перевода от шиллеровского текста. «Содержательно» к Шиллеру оказывается ближе Жуковский, а «музыкально» — Лермонтов. У Жуковского четыре шиллеровские сцены, рисующие выход зверей, сливаются в одну. Отсюда несколько снижается печатление от выхода зверей, который показывает опасность стоящей перед рыцарем задачи; снижается кинматографичность сцены, ее картинность. У Лермонтова сцена выхода зверей вообще значительно сокращается, уменьшается их количество. Акцент в балладе переносится на диалог рыцаря и дамы. Зато падение перчатки выделяется в отдельную картину кадр, опять же подчеркивая важнейший для Лермонтова конфликт. У Шиллера образ опасности выражен и за счет композиции (развертывание картин) и за счет лексики; Лермонтов создает напряжение лексикой эпитетами, характеризующими зверей; Жуковский более эпичен, сдержан, чем Лермонтов и Шиллер. У Шиллера эпическое (повествовательное) и лирическое (субъективно-личностное, эмоциональное) начала баллады находятся в относительном равновесии, Жуковский же усиливает повествовательное начало. Баллада Лермонтова больше похожа на лирическое стихотворение, а ее герой — на самого поэта. У Жуковского отношения между героями более близкие (ты мой рыцарь верный), но дама лицемерна, холодна, а в конце лишь приветлива; у Лермонтова же дама откровенно испытывает своего поклонника и после поступка рыцаря полна любви. В этом Лермонтов ближе к оригиналу.
Рукодельница из сказки "Мороз Иванович", ее сестра Ленивица и Мороз Иванович, вобравший в себя типаж Деда Мороза, являются основными сюжетообразующими героями сказки. Автор намеренно дал девочкам не обычные имена (Маша, Алина, Татьяна и т. п.), а отражающие их характер, направленность личности: Рукодельница и Ленивица. Такое имя является отправной точкой при анализе самого образа. Это видно по тому, что на протяжении всего повествования перед читателем с позитивной стороны раскрывается образ маленькой труженицы и подвергается осуждению персонаж ее ленивой сестры. План сказки "Мороз Иванович" (2 класс), как и сама сказка, предполагает последовательное освещение образов: сперва - Рукодельницы, а затем и Ленивицы.
Ответ:
1)в 1807 году, Крылов
2)Крылов использовал древний сюжет, появляющийся у Эзопа, Федра, Бабрия, Игнатия Диакона, Лафонтена, Готхольда Лессинга, А. П. Сумарокова и В. К. Тредиаковского. В басне Эзопа лиса обманывала ворону с помощью лести, чтобы заполучить мясо. Сыр впервые появляется в версии Федра в I веке н. э. Ворон (олицетворение мудрости) сменяется на ворону (для русскоязычного читателя — символ растяпы, разини) впервые в версии Сумарокова
3-4)Басня открывается вступлением-моралью: автор предупреждает, что «лесть гнусна, вредна; но только все не впрок, И в сердце льстец всегда отыщет уголок». Далее рассказывается история о вороне, где-то раздобывшей кусок сыра и собирающейся его съесть. Случайно пробегающая мимо лиса, учуяв сыр, захотела отнять его, и ради этого начала расхваливать ворону и уговаривать её спеть. Поддавшись на лесть, ворона каркнула, сыр выпал, и лиса убежала с ним.
5)Ворона и Лисица.характер лисицы: хитрый. характер вороны: доверчивая.Лисица расхваливала ворону схватила сыр и скрылась.
Ворона же слушала,закаркала и уронила сыр.
6)ворона -глупая ведь потаму что рассеянная и слишком доверчивая, можно добавить что не внимательная.
...дальше не буду
Писатель в эмиграции обращается к прошлому и создает его в преображенном виде. О том, как велика тяга писателя к соотечественникам, как глубока его любовь к России, свидетельствует его рассказ «Косцы» , где речь идет о рязанских крестьянах, их вдохновенном труде, берущем за душу пении во время сенокоса на орловской земле. В рассказе «Косцы» главная прелесть для него не только в крестьянах и их дивном пении: «Прелесть была в том, что все мы были дети своей родины и были все вместе и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть. И еще в том была (уже не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была – Россия, и что только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу» .
<span>Необходимо особо отметить, что все произведения Бунина эмигрантского периода за очень редким исключением построены на русском материале. Писатель вспоминал на чужбине Родину, ее поля и деревни, крестьян и дворян, ее природу. Бунин прекрасно знал русского мужика и русского дворянина, у него был богатый запас наблюдений и воспоминаний о России. Он не мог писать о чуждом ему Западе и никогда не обрел второй родины во Франции. Бунин остается верен классическим традициям русской литературы и продолжает их в своем творчестве, пытаясь решить вечные вопросы о смысле жизни, о любви, о будущем всего мира. </span>
<span>Как и прежде, он сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас надежду и отчаяние. Но никогда ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обречённости всего сущего – красоты, счастья, славы, могущества. Созерцая ток времени, гибель далёких цивилизаций, исчезновение царств («Город Царя Царей» , 1924), Бунин словно испытывает болезненное успокоение, временное утоление своего горя. Но философские и исторические экскурсы и параллели не спасали. Бунин не мог оставить мыслей о России. В эмиграции не только не прервалась внутренняя связь Бунина с Россией, но и ещё более обострилась любовь к родной земле и страшное чувство потери дома. Россия навсегда останется не только «материалом» , но и сердцем бунинского творчества. Только теперь Россия полностью отойдёт в мир воспоминаний, будет воссоздаваться памятью. </span>
<span>Как бы далеко от неё он ни жил, Россия была неотторжима от него. Однако это была отодвинутая Россия, не та, что раньше начиналась за окном, выходящим в сад; она была и словно не была, всё в ней встало под вопрос и испытание. В ответ на боль и сомнение в образе России стало яснее проступать то русское, что не могло исчезнуть и должно было идти из прошлого дальше. Иногда, под влиянием особо тяжёлого чувства разрыва с родиной, Бунин приходил к настоящему сгущению времени, которое обращалось в тучу, откуда шли озаряющие мысли, хотя горизонт оставался беспросветен. Но сгущение времени далеко не всегда приводило во мрак. Напротив, Бунин стал видеть, ища надежды и опоры в отодвинутой им России, больше непрерывного и растущего, чем, может быть, раньше, когда оно казалось ему само собой разумеющимся и не нуждалось в утверждении. Теперь, как бы освобождённые разлукой от застенчивости, у него вырвались слова, которых он раньше не произносил, держал про себя, – и вылились они ровно, свободно и прозрачно. Трудно представить себе, например, что-нибудь более просветлённое, чем его «Косцы» (1921 г.) . Это рассказ тоже с взглядом издалека и на что-то само по себе будто малозначительное: идут в берёзовом лесу пришлые на Орловщину рязанские косцы, косят и поют. Но опять-таки Бунину удалось разглядеть в одном моменте безмерное и далёкое, со всей Россией связанное; небольшое пространство заполнилось, и получился не рассказ, а светлое озеро, в котором отражается великий град. </span>
<span>Мыслью о трагической судьбе России подсвечено с большей или меньшей силой все бунинское творчество эмигрантской поры.</span>