Он отражает повседневные заботы крестьян, их тяжелый труд во имя выживания.
Подробности в состоянии природы создают атмосферу драматичности, вызывают
сочувствие нелегкому крестьянскому уделу. Уныние, печаль, вызванные короткими
морозными зимними днями , «похожими, как две капли воды, один на другой»,
сулящими «болезни, безветрие, бесснежие… бескормицу для скота»,
наконец сменяются радостью: мольбы «о снеге, как летом о дожде»
приносят долгожданные перемены.
Готовность к переменам деревенских жителей передано короткой, но емкой фразой: «В деревне давно проснулась жизнь». Четко очертив два контрастных эмоциональных состояния, писатель не преминул поделиться своими настроениями, ощущениями, раскрыть свой внутренний мир и рассказать о своем восприятии мира и передать собственное очарование природой, поведать об интересах, которым он отдается со всей страстью человека, живущего полнокровно, увлеченно, вдохновенно.
Писатель переключает действие с описание общей картины деревенской жизни на более конкретизированное, узкое пространство – поле, дом, в котором реализуется авторское «я», воплощенное в действующее лицо произведения. «Я всегда любил», «я вышел в поле», «я… радовался снегу», «я воротился домой», « я вошел в дом», «я особенно любил следить», «я с вечера приготовил», «я всегда просыпался часа за два до зари», «я засмотрелся, заслушался», «я сел против окошка». Оно декларируется и там, где упоминается о его страсти к ружейной охоте и, как следствие, о его озабоченности погодой.
На фоне представления собственных интересов герой-повествователь делится своим отношением к окружающему миру и выступает человеком с тонким восприятием природы, способным как художник слова точно и образно, широкими, смелыми мазками передать ее изменчивое состояние. Состояние природы органично передается и синтаксисом. Повествовательные предложения, длинные конструкции замедляют темп, подчеркивают едва заметные изменения, происходящие в природе, сосредоточивают взгляд на подробностях, деталях, столь любимые Аксаковым.
Словесный пейзаж Аксакова вызывает богатые зрительные ассоциации. Несмотря на скупость красок (они довольно приглушенные, неяркие), читатель видит внутренним взором и чувствует картину зимнего дня .
<span>Таким образом, « Очерк зимнего дня » С. Т. Аксакова являет собой образец гибкости языка, образности и точности слова, наблюдательности и свидетельствует о самобытном таланте автора .</span>
"— Ну, что же, — сказал Воланд, — люди как люди. Любят деньги, но это всегда так было ..Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их..."
Интересно, что бы сказал мессир, встретившись с москвичами сегодня?
Но сначала надо поговорить о быте. Москва того времени "замечательна" коммуналками, маленькими комнатками, набитыми людьми и снабженными общим коридором, общей кухней и общим туалетом. Эти люди живут в состоянии постоянной вражды, цепко оберегая свою жалкую собственность: примус на кухне, сервант и коврик с лебедями в комнатке, парусиновый портфель, характеризующий принадлежность к руководящей работе... Этот быт будет еще более саркастично передан в "Собачьем сердце", где профессор Преображенский произнесет свой знаменитый монолог о разрухе, которая начинается с того, что люди мочатся мимо унитаза и ходят по паркету в калошах.
Кроме жителей коммунальных "муравейников", показан быт и относительно состоятельных людей, опекаемых властью: писателей, чиновников, театральных работников. Большинство из этих людей или совершенно бездарны, или продали свои способности за материальные блага. Они готовы лизоблюдничать, чтоб не лишиться права вкусно пить и жрать в специальном ресторане, жить в отдельной квартире, ездить на такси.
Булгаков заставляет читателя, весело смеющегося над комическими ситуациями и остроумными репликами, ощутить страшную опасность шариковщины, этого нового социального явления, которое начало зарождаться в 20-е годы. Революционная власть поощряет стукачество, доносительство, высвобождая самые низменные инстинкты некультурных и необразованных людей. Она дает им ощущение власти над людьми умными, культурными, интеллигентными. Буфетчики, администраторы, рифмачи, домоуправы — "шариковы", дорвавшиеся до власти, представляют страшную угрозу для общества.
"Ненавистный город!" — восклицает прокуратор, осознав, что Иешуа не спасти. Ассоциация с Мастером достаточно ясная. И спустя столетия ненавистный город перерастает в Москву, отравленную большевизмом, ту Москву, которую "лечат" сподвижники Воланда всеочищающим огнем.
Бытовой маразм этого города открывается уже с первой страницы.
" — Дайте нарзану, — попросил Берлиоз.
— Нарзану нету, — ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.
— Пиво есть? — сиплым голосом осведомился Бездомный.
— Пиво привезут к вечеру, — ответила женщина.
— А что есть? — спросил Берлиоз.
— Абрикосовая, только теплая, — сказала женщина..." Подобную ситуацию прекрасно помнят пожилые люди, которые прожили часть жизни в совдепии, в коммунистическом "раю".,Тогда вся страна представляла собой гигантскую коммуналку, тщательно охраняемую баллистическими ракетами.
В пове/вти соотношение смешного и трагического очень неравномерно, поскольку к первому относится незначительная часть внешней, событийной линии. Все остальные грани — приоритет второго.
Судьба дома в Обуховом переулке соотносится с судьбой России. "Пропал дом", — говорит профессор Преображенский после вселения в его дом жилтоварищей. То же говорил Булгаков о России после захвата власти большевиками. Нелепо выглядящие, невоспитанные и практически незнакомые с культурой мужчины и женщина, на женщину непохожая, читателю вначале могут показаться смешными. Но именно они оказываются пришельцами царства Тьмы, вносящими дискомфорт в бытие не только профессора; именно они во главе со Швондером "воспитывают" в Шарике Шарикова и рекомендуют его на государственную службу. И вот он уже готов по команде партийного начальства кричать: "Распни его! Варавву помиловать!"
Это нравы Москвы, совмещенные с нравами Иерусалима дохристианского периода. Это нравы и жалкий быт убогих рабов в обществе, где интеллигентность и свобода мнения поставлены вне закона. Сцены быта, нравов в Ершалаиме и в Москве абсолютно реальны. В утреннем и предвечернем освещении очертания людей и предметов точны и четки, будто смотришь на них сквозь идеально прозрачное стекло
Одной из главных мишеней очистительной работы Воланда становится самодовольство рассудка, в особенности рассудка атеистического, сметающего с пути заодно с верой в Бога всю область загадочного и таинственного. С наслаждением отдаваясь вольной фантазии, расписывая фокусы, шутки и перелеты Азазелло, Коровьева и Кота, любуясь мрачным могуществом Воланда, автор посмеивается над уверенностью, что все формы жизни можно расчислить и спланировать, а процветание и счастье людей ничего не стоит устроить — нужно только захотеть.