Произведение Александра Дюма «Три мушкетера» рассказывает читателям о приключениях молодого дворянина из Гаскони Шарля д’ Артаньяна. В начале повествования д’ Артаньян отправляется в Париж, чтобы поступить на службу мушкетером. По пути он попадает в уличное столкновение, в котором его противником становится Рошфор – доверенное лицо кардинала Ришелье, который держит в руках власть над Францией. В результате драки д’ Артаньян лишается рекомендательного письма, столь важного, для осуществления его плана – бумага похищена.
Прибыв в Париж, юный гасконец находит возможность встретиться с господином де Тревилем, который является капитаном мушкетеров короля и старым боевым товарищем отца д’ Артаньяна. В виду старой дружбы, капитан дает возможность юноше поступить на службу в более скромный полк, чтобы своими поступками завоевать плащ мушкетера.
Так случается, что вслед за этим гасконец наносит оскорбления сразу трем мушкетерам: Атосу, Портосу и Арамису и каждый из них вызывает задиру на дуэль. Поединки не осуществились, так как планы дуэлянтов были нарушены внезапно нагрянувшим гвардейским отрядом, который пытается задержать мушкетеров за нарушение закона. После стычки с гвардейцами, в которой д’Артаньян показал свою смелость, и отличное владение шпагой обиды забываются и молодые люди становятся друзьями.
Главный герой снимает квартиру у галантерейщика Бонасье и влюбляется в его супругу Констанцию. Девушка обращается к главному герою за помощью, необходимой королеве Анне Австрийской, у которой служит Констанция – необходимо вернуть алмазные подвески, подаренные королевой своему возлюбленному – герцогу Бэкингему. Кардинал, узнав о подарке Анны пытается ее уличить и убеждает короля организовать бал, на который королева должна явиться именно в этих подвесках.
Вместе с друзьями гасконец отправляется в Лондон, чтобы спасти королеву. В пути мушкетеры расстаются в виду возникающих трудностей. В итоге главному герою удается попасть в Лондон самостоятельно и возвратить украшение.
Роман продолжается началом осады крепости Ла-Рошель, в которой скрываются мятежные гугеноты. Три мушкетера и уже получивший мушкетерский плащ д’Артаньян так же участвуют в осаде.
По причинам политики Ришелье желает избавиться от Бэкингема и отправляет в Лондон свою приближенную Миледи – беспринципную отравительницу. Ее планы рушатся, так как мушкетеры вовремя о них узнали и Миледи берут под арест сразу по прибытию в Англию. При этом она соблазняет одного из командиров стражи Фельтона. Он дарит ей свободу и по ее наущению убивает Бэкингема.
Миледи прячется в монастыре, где находится Констанция. Она входит в доверие к Констанции, желая похитить, но из-за внезапного визита мушкетеров Миледи ее отравляет и пытается бежать. Героям удается ее выследить и предать на казнь.
В итоге Портос становится мужем богатой вдовы, Арамис решает сделаться аббатом, Атос продолжает еще два года служить под командой д’Артаньяна, получившего звание лейтенанта.
Мне очень понравился рассказ Саши Черного "Кавказский пленник". В нем он рассказывает про детей, которые очень любили играть. И в один (после прочтения книги Льва Николаевича Толстого) две девочки решили играть в "Кавказского пленника". Они долго спорили, кто из них будет Диной, но потом решили, что будут по очереди ее играть. Соседский мальчишка был Жилиным, а на роль Костылина никого не нашли (так как он был слабохарактерный). Поэтому им была собака. Так они играли. А позже даже просили выкуп. Этот рассказ очень интересный, так как он про детей. Ведь мы когда-то тоже были такими!
Школьная пора моей жизни делится на два основных периода: до публикации
моих стихов о любви и после их публикации.
Будучи семиклассником, я написал о том, сколько счастья приносит
человеку любовь. Мама прочитала стихи, вынула из пластмассового футляра очки
и еще раз прочитала.
- Откуда ты взял, что любовь приносит счастье? - спросила она.
Я знал, что маме любовь счастья не принесла. Избегая вопросов о моем
отце, которого я ни разу в жизни не видел, мама с нарочитой гордостью
сообщала: "Я мать-одиночка!" Сообщала так, как если бы, подобно Менделееву,
в одиночку создала невиданную таблицу. После ее сообщений люди молча,
глазами и мимикой, выражали убеждение, что воспитывать ребенка вместе с
отцом - занятие странное и нелепое.
Хотя мое восторженное отношение к любви вступило в конфликт с маминым
жизненным опытом, она все же перепечатала у себя в поликлинике стихи на
пишущей машинке.
- Как подписать? - предварительно спросила она.
- Александр Гончаров!
- А может, все-таки... Саша Гончаров? Или Саня? И указать номер школы?
- Любовь и номер?! - воскликнул я. - Припиши еще, что я учусь в седьмом
классе!
- Александр Гончаров? - раздумывая, переспросила мама. И закурила. -
Такое имя и такая фамилия в литературе ко многому обязывают. Скромно ли
будет?
- Брать псевдоним тоже нескромно, - ответил я. - Для этого надо быть
писателем.
То ли имя подействовало, то ли фамилия, но через месяц стихи были
напечатаны в вечерней газете.
Можно сколько угодно проработать инженером или врачом, и никто не будет
по этому поводу останавливать тебя во дворе или кричать в лифте. "Ну,
молодец!" Меня ощупывали любопытными взглядами. "У них, у поэтов, это рано
начинается!" - доверительно пояснила наша соседка по квартире, приобщаясь
чуть-чуть к моей славе.
Я знал, что любовь обязана приносить людям радость. Иначе зачем она?
"Правда, по отношению к маме... она не выполнила своих обязанностей", - с
грустью констатировал я.
Угадав мою мысль, мама сказала:
- Любовь не звучит в сольном исполнении. Здесь нужен дуэт.
Я понял, что мамина любовь была одинокой солисткой.
- Но в результате родился ты! - сделала открытие мама. - Значит, любовь
и мне кое-что принесла. Как я раньше до этого не додумалась?
Мама все делала обстоятельно, несуетливо. Так она и рассуждала сама с
собой. Она постоянно следила за тем, чтобы содержание (манера мыслить,
общаться и действовать) не противоречило форме, то есть ее внешности,
которая была солидной и даже, как говорила она сама, фундаментальной. И
голос не отрывался от формы: он был низким и хриплым. Мне не нравилось,
когда мама называла его "прокуренным". Приятней было, когда говорили, что у
мамы контральто. Слова ее не слетали с языка, а возникали откуда-то из
глубины и потому звучали веско, продуманно. А мамино лицо я не берусь
описать... Это было лицо моей мамы. Вот и все.
Хоть я был у мамы единственным - безусловно, первым и, безусловно,
последним - ребенком, ее вполне можно было назвать матерью-героиней: она
рожала меля трое суток.
- Это был подвиг! - говорила врач-акушер, которая стала первой
свидетельницей моего появления на свет.
Уже почти невесомая, чуть-чуть покосившаяся на левый бок старушка, она
обладала такими снайперски проницательными глазами, что при ней можно было
не произносить слов: она все предвидела и обо всем догадывалась заранее.
В утро моего рождения она догадалась, что мама больше терпеть не может.
- Придется прибегнуть к щипцам, предложила я Маше, - вспоминала
Александра Евгеньевна. - А она не позволила. Хотела, чтобы ты вступил в
жизнь, так сказать, естественным образом. Да что говорить... Героиня!
- Подвиг... Героиня... Что вы, Александра Евгеньевна! - без всякого
кокетства возражала мама. - Обычное бабье дело. Вы от меня трое суток не
отходи