<span>Экономика Индии в период британского правления (1858—1947)</span> носила колониальный характер и являлась, наряду с армией и гражданской администрацией, важным инструментом управления покорёнными территориями. Экономика отдельных территориальных образований (президентств, провинций, «туземных княжеств») имела свою хозяйственную специализацию и не всегда была ориентирована на общеиндийский рынок. Британские власти проводили политику сдерживания национальной консолидации различных народов и поддерживали территориально-хозяйственную раздробленность колонии. Важными вехами в развитии индийской экономики были строительство железных дорог и портов, а также появление фабричного текстильного производства.
Новые промышленные предприятия появлялись вокруг оживлённых портов и вдоль железнодорожных магистралей. В аграрном секторе внедрялись современные оросительные системы с использованием насосов и высокотоварное плантационное хозяйство. Во многих городах появлялись электростанции, банки, страховые компании, отделения почты и телеграфа, университеты, колледжи, издательства и больницы. В то же время в Индии существовал внушительный пласт экономики, который слабо соприкасался с британскими властями и обслуживал повседневные нужды коренного населения (огромные базары и ярмарки, на которые стекались купцы, крестьяне и бродячие артисты, специфические касты и ремесленники, работавшие на храмы и князей, постоялые дворы и уличные харчевни, обслуживавшие многочисленных паломников, которые следовали к «святым местам»).
Кроме европеизированных городов и «просвещённых княжеств» в Индии выделялась обширная зона наиболее тяжёлой нищеты, во многом совпадавшая с территорией распространения земельно-налоговой системы заминдари (Соединённые провинции Агра и Ауд, Центральные провинции, Раджпутана, Бихар, Орисса, Хайдарабадское княжество и другие отсталые феодальные княжества, примыкавшие к этому поясу). Кроме того, в обширной полосе срединной части Индии проживала основная масса малых народов и племён, территория расселения которых также относилась к бедным и беднейшим регионам[1].
Восстание<span> казахов Младшего жуза 1783—1797 годов под предводительством </span>Сырыма Датова<span>. Национальное движение казахов под предводительством </span>Сырыма Датова<span> было напрямую связано с началом попыток правительства регулировать внутреннюю жизнь подвластных казахских родов.
.</span>
Духовенство, дворянство и буржуазия, как сословия, между прочим, одни в
эпоху сословной монархии пользовавшиеся правом представительства в
государственных сеймах, возвышались над массою крестьянства и городского
простонародья. Юридическая неравноправность (а в деревнях и несвобода) и
неудовлетворительность экономического быта большинства сельского и
городского населения вызвали в новой истории Западной Европы два главных
социальных вопроса, которые существовали, конечно, давно, но поставлены
были и стали решаться лишь в XVIII и XIX вв., именно вопросы
крестьянский и рабочий. Первый из них касался ликвидации старых
социальных отношений, возникших на почве феодализма, а второй был
поставлен только в самое новое время в связи с результатами развития
пролетариата, крупной промышленности, капитализма и политического
могущества буржуазии. Положение народной массы вообще было приниженное. В
эпоху господства феодализма она находилась в полном почти порабощении.
Когда возникла сословная монархия, право представительства в
государственных сеймах, как сейчас только было отмечено, принадлежало
лишь духовенству, дворянству и городам, и они пользовались своим
политическим влиянием самым своекорыстным образом, в ущерб народным
правам и интересам. С падением сословно-представительных учреждений и с
сосредоточением государственной власти в руках абсолютных королей до
начала новой политики, руководствовавшейся просветительными идеями ХVIII
в., положение массы не улучшилось. Во-первых, разрушив феодализм в
политическом отношении и лишив привилегированные сословия
самостоятельного участия в государственных делах, абсолютная монархия до
середины XVIII в. оставляла неприкосновенными социальную сторону
феодализма и гражданские привилегии духовенства и дворянства, тягостные
для народа. Во-вторых, политика меркантилизма заставляла новое
государство особенно покровительствовать представителям денежного
капитала и часто даже прямо в ущерб правам и интересам земледельческого и
фабричного труда. Наконец, ко всем старым тяжестям, лежавшим на народе,
к десятине, взимавшейся в пользу духовенства, к феодальным поборам,
которые шли от крестьян к сеньорам, прибавились государственные налоги,
всею своею тяжестью падавшие на народ, в котором правительства видели
лишь податную силу. В положении народной массы происходило даже прямо
ухудшение, тяжело отзывавшееся на его свободе и материальном быте, и в
XVIII в. оно достигло крайних своих пределов вообще после времен
феодальной анархии. Такое положение народной массы и происходившие в ней
по временам ухудшения вызывали среди нее восстания, которые с конца
средних веков начинают происходить под знаменем немногих принципов,
формулирующихся то как божественный закон, заповедь Христова,
евангельская свобода, то как веление природы, естественное право, «права
человека и гражданина», т. е. везде и всегда личность ставит себя, свою
свободу, свое право, свои стремления и интересы под защиту религиозных и
социально-этических идей. В век религиозной культуры и в народной
массе, вообще более способной воспринимать общие идеи в религиозной
оболочке, социальные движения получали именно сектантский характер, и в
сектах, как средневековых, так и реформационного периода, мы встречаемся
со всеми существенными признаками народных движений на социальной
почве. К голосу народа постепенно, но в общем лишь в более близкие к нам
времена стали прислушиваться как правящие классы, так и правительства,
сначала имевшие в своем распоряжении одну только репрессию, — и
социальные реформы сделались одною из задач прогрессивной политики. Чаще
всего буржуазия была заодно с массой, когда ей вместе с народом
приходилось отстаивать общие интересы против социальных привилегий и
политического деспотизма. С развитием государственного смысла и
королевская власть начинала брать права и интересы народа под свою
охрану.
Литовские племена под натиском немцев в XIII в. стали стремиться к объединению и группировались около своих и русских князей для того, чтобы дать отпор завоевателям. Разрозненная до тех пор литва стала складываться в государство. Выразителем объединительных стремлений у литовцев явился известный уже нам князь Миндовг (или Миндове). Захватив русский город Новгородок (или Новогродек) в верховьях Немана, он основал в нем свое княжество и распространил свою власть на некоторую часть литвы, жмуди, ятвягов и на русские волости: Полоцкую, Витебскую и отчасти Смоленскую. Покоряя Русь с помощью своих литовцев, он с помощью русских распространял свое влияние и господство среди литовских князьков. Воюя с немцами, он двигал против них в одном ополчении и литву, и русских. Так, он первый из литовских князей старался сблизить враждебные прежде племена русские и литовские и на их соединении построить свое государство. Это государство было еще очень непрочно и слабо; но оно давало литве защиту от немцев, а русским – прибежище от татар, и потому оно держалось. Миндовг всю жизнь свою воевал с немцами, то уступая им, то снова поднимаясь на них. Когда это было для него выгодно, он согласился принять крещение от немцев и за это получил от папы королевскую корону. Когда же обстоятельства переменились, он вернулся к язычеству и снова обрушился на немцев. Также и по отношению к Руси Миндовг менял приемы своей политики. Являясь порою решительным завоевателем, он иногда готов был на соглашение. Встретив могучего противника в Данииле Романовиче Галицком, он замирил его уступкою некоторых земель и брачным союзом, отдав свою дочь в жены Шварну Данииловичу. Несмотря, однако, на всю свою гибкость, Миндовг не кончил добром. Недовольные им литовские князья убили его (1263), но по большей части сами погибли от мести Миндовгова сына Войшелка. Один из них, князь Довмонт, спасся во Пскове, там крестился и начал княжить, приобретя чрезвычайную славу и почет за то, что доблестно и удачно защищал Псков от немцев и литвы.