Печорин — молодой аристократ, активно вмешивающийся в окружающую жизнь. С первых же страниц романа перед нами предстает герой, неравнодушный, любознательный, желающий взять от жизни как можно больше. Вначале мы не понимаем мотивов его поступков, нас удивляет необычная эксцентрическая натура молодого человека. Печорин крадет понравившуюся ему девушку, не думая о тех действиях, которые могут последовать за этим поступком. Он искренне верит, что влюблен в “деву гор”, что эта любовь станет спасительным мостиком, по которому герой сможет перейти в новую для него, полную смысла, жизнь: “Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... ” Но вскоре Григорий Александрович понимает тщетность надежд: “Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барышни”,— признается он Максиму Максимычу.
Постепенно в борьбе с обществом Печорин теряет свою активность, становится равнодушным, холодным созерцателем. Если в главе “Тамань” Григорий Александрович активен, даже любопытен, то глава “Мери” являет нам уже инфантильного человека, плывущего по течению, только отъезд Веры (женщины, которую он глубоко и искренне любит) на короткое время возрождает в нем желание кардинально изменить свою жизнь. Мы видим отчаяние и слезы героя: “При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — дороже жизни, чести, счастья!. . Лошадь пала.. . Я остался в степи один, потеряв последнюю надежду.. . Я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал... ” Мы радуемся, что “человек” в Печорине не умер, он еще способен глубоко и искренне любить. Но порыв кончается очень быстро. Перед нами опять сдержанный, холодный, тайно страдающий человек.
При встрече с Печориным рассказчика поражают глаза героя: “они не смеялись, когда он смеялся!. . Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти.. . взгляд его — непродолжительный и тяжелый, оставлял после неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен”. Что же произошло с героем, почему он из активного, талантливого и пытливого человека становится подобием личности? В своем журнале-дневнике Печорин объясняет причину своего перерождения: “Я был готов любить весь мир — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекла в борьбе с собой и светом: лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли.. . Я сделался нравственным калекой... ”
Какое горькое признание! Что остается нашему герою?
Он путешествует в надежде хоть как-то скоротать век или найти свой безвременный конец. На вопрос Максима Максимыча: “А когда вернетесь? ” — Печорин сделал знак рукой, который можно было перевести следующим образом: вряд ли! Да и зачем?. . Горький итог жизни<span><span> </span></span>
Эпизод вечера в салоне у Анны Павловны шерер: ТОлстой отрицает нормы жизни высшего обещества,вскрывает пустоту,эгоизм,корыстолюбие,карьеризм "сливок"общества. Гости полны лицемерия и желания собственной выгоды(если нужны цитаты,то надо отметиить детали внешности,речь,сравнения). В салоне всё"механически",нет эмоций,чувств.
У Ростовых хозяева дома сами встречают гостей:граф Илья Андреевич всем,без исключения, как выше, таки ниже его стоявшим людям,говорил: "очень-очень вам благодарен за себя и дорогих именниц". Толстой утверждает такие нормы жизни,как искренность и естественность,чистоту и сердечность. Гости чаще говорят по-русски,а не по-ыранцузскикак у Шерер,что свидетельствует об искренности. Когда Наташа начинает капризничать по поводу мороженого,она знает,что её не будут ругать,потому что мама тоже в таком же настроении. Советую прочитать эту главу,там всё очевидно про детское поведение))
отмечай как лучшее,емли помогла ))
День Онегина:
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар 3,
Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
Уж тёмно: в санки он садится.
«Пади, пади! » — раздался крик;
Морозной пылью серебрится
Его бобровый воротник.
К Talon 4 помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис,
Онегин полетел к театру,
Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat,
Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его) .
Все хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел»
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони —
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
У нас теперь не то в предмете:
Мы лучше поспешим на бал,
Куда стремглав в ямской карете
Уж мой Онегин поскакал.
Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы рядами
Двойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.
Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.
Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
Об смелости и мужестве, но одновременно честолюбии и тщеславии людей. примером этому был Князь Игорь, который один пошёл против половцев