<span>«Анчар» (1828) пронизан гораздо более мрачным, чем «Послание в Сибирь», настроением и рисует трагические последствия отсутствия свободы. Стихотворение по сюжету напоминает балладу. Пушкин сопоставляет зло природы и зло владыки, который нарушает запрет приближения к древу, несущему смерть. Все живое избегает прикосновения к анчару, и в природе это зло обуздано одиночеством («К нему и птица не летит, и тигр нейдет»). Анчар — «один во всей вселенной». Князь нарушает закон природы, посылая человека «властным взглядом». Зло, существующее в природе как угроза, получает возможность осуществления. Зло рождает зло: А князь тем ядом напитал Свои послушливые стрелы И с ними гибель разослал К соседям в чуждые пределы. Неограниченная власть одного человека над другими оказывается гибельной не только для «белого раба», но и для соседей князя. Посмотрим, как проясняется этот замысел в работе Пушкина над стихотворением. Пустыня сначала была названа «мертвой и глухой», затем — «тощей и глухой», то есть совершенно безжизненной. Но поэт меняет эпитеты: «чахлой и скупой». И эти определения обнаруживают слабое присутствие жизни, искажение ее. В «портрете» анчара убираются все детали, способные приблизить его к поэту или читателю: Природа Африки моей Его в день гнева породила И жилы мощные корней Могучим ядом напоила. Яд каплет сквозь его кору Благоуханною смолою Из текста стихотворения вычеркивается строфа, где речь идет о попытках приближения живого к анчару: И тигр, в пустыню забежав, В мученьях быстрых издыхает. Паря над ним, орел стремглав, Кружась, безжизненный, спадает. Поначалу, в черновом варианте, князь объяснял рабу необходимость приближения к анчару: Ступай, мне нужен яд, — он рек. В окончательном варианте князь посылает раба не «властным словом», а «властным взглядом». Презрение к жертве усилено, власть не удостаивает ее оправданием. «Властный взгляд» — столь емкий образ, что он затемняет прежние определения: Но человека человек Послал к анчару самовластно (равнодушно). Раб в черновиках назван «смелым», «верным», он в путь «потек безумно». В его возвращении подчеркнута энергия страдания, его отчаяние громогласно: Принес — и весь он изнемог, И лег он, испуская крики (вопли). В окончательном тексте раб «бедный», он вызывает сочувствие, но лишен воли («послушно в путь потек»), лишен голоса даже в предсмертном отчаянии. Стрелы, яд для которых добыт рабом, в окончательном тексте наделены родственным ему эпитетом «послушливые», в черновиках — «губительные», «догадливые», то есть опять-таки обладающие активными качествами. В черновике князь назван «самодержавным владыкой», «царем», то есть восточный колорит стихотворения не скрывает русского адресата....</span><span> </span>
<span>Сказки о животных — своеобразный подвид сказочного жанра. Возникнув в далекой древности, они показали наблюдения за животными первобытного человека — охотника и зверолова, а потом и скотовода. Смысл всех этих сказок в те времена был прежде всего в передаче юному поколению жизненного опыта отцов и знаний о мире животных. В начале сочиняли простые, небольшие рассказы о животных, рыбах и птицах. Позже, с развитием правильного художественного мышления, рассказы постепенно превратились в сказки.</span>